Уильям Салливан - Тайны Инков

Дювиоль характеризовал капакочу как «один из наиболее оригинальных институтов» Инкской империи. Действительно, фактически каждый аспект обряда был творением Инки Пачакути и каждый аспект, начиная со значения самого этого слова, представлял собой всесторонний ответ на пророчество Инки и в этом смысле являлся составной частью Войны со Временем.

В некоторых из ранних источников считалось, что термин капак коча означает либо «море царя» (или «море измерителя»), либо еще «королевское море». Ни один из этих переводов не несет в себе много информации, и синтаксически они, возможно, спекулятивны. Если данный термин использовался по отношению к жертвоприношениям богу, как, например, Виракоче, то это выражалось бы такими терминами, как куско капак и тикси капак, как коча капак, «(жертвоприношение) ему, который измеряет (небесное) море». С другой стороны, в наиболее авторитетных текстах, таких как у Пачакути Ямки и от информантов Авилы, данный термин переведен как капак уча.

Слово уча имеет несколько значений, одним из которых является предпочитаемый Дювиолем «грех», другим — «спекуляция», как в «делах», предпочитаемый Зуидемой. Наделение данного термина первым из упомянутых значений — «королевским грехом» или «грехом царя» — кажется, по моему разумению, судя по всему, совершенно невозможным, поскольку инки занимались расширением своей власти, а не порочили свои тайны. Интерпретация Зуидемы стоит ближе к моему пониманию термина. Как он отмечает, и Гуаман Пома, и Ольгин для обозначения имперских секретарей приводят следующие термины: Атум уча Кипок («хранитель Кипу о великих преданиях») и уча йачак (он, который посвящен в дела [уча] Инки»). Полезно обратиться к полной информации Ольгина:

Уча, или кама. Грех, или дело, или просьба. Рунаучан. Грех.

Дьос Уча. Дело Бога.

Руна уча. Мольба без родительного падежа.

Учакта камакта йачак, или уча йачак. Секретарь Инки или советник в его делах или тайнах [secretos], кому [Инка] открывает свои выводы, к которым может привести его анализ.

Уча, следовательно, означает «грех, занятие (или дело) или тяжба». Согласно Ольгину, перевод капак уча как «грех царя» следует исключить, потому что, как пытался показать лексикограф, уча означает только «грех», если ему предшествует существительное в родительном падеже, типа руна-пучан, означающее «человеческий грех». Далее, когда оно относится к «Богу» или царям, то уча означает «дело» не в смысле торговли, а в смысле «дела и тайн», и Ольгин определенно упоминает, что Инку делился тайнами со своими советниками. Следуя Ольгину, стало быть, жертвоприношение капак уча могло бы означать «тяжбу» (pleyto) или какое-то «тайное дело» Инки. Как мы сейчас увидим, оно означало оба случая.

Капакоча был обряд колеблющейся включенности. Он начинался с торжественных ритуальных караванов, поступавших в Куско со всех уголков империи с данью — золотом, серебром, текстилем, ламами и «одним или двумя детьми, девочками и мальчиками, от каждого рода или племени, в возрасте около десяти лет». Дювиоль писал:

«Мы можем воображать великолепно разукрашенные процессии грузчиков, сановников и детей, отправлявшиеся из селений; их величественные шествия, которые, подобно притокам, впадающим в большие реки, сливали вместе разнообразные группы в районных центрах, пока они не вырастали в огромную, но дисциплинированную свиту, которая торжественно направлялась в столицу».

Все эмиссары и дань собирались затем на Аукайпате, большой площади в Куско, где во время празднования Капака Райми в декабрьское солнцестояние воинам раздавалось оружие. Священники окружали сборище гигантской золотой цепью — также постоянной принадлежностью обрядов декабрьского солнцестояния, — которая окружала всю площадь. Согласно Гутьерресу де Санта Клара, эта цепочка развешивалась на «множество столбов из серебра размером в рост человека». Таких столбов имелось не менее сорока. Так или иначе, воспитанные таким образом с раннего детства на образах всеохватывающего солнца, те, кто собирались на ка-пакочу, начинали торжественные церемонии. Они делали это не просто так.

Вся эта свита медленно двигалась вокруг статуй Виракочи, Солнца, Луны и бога грома. Затем жрецы делили огромную дань на четыре части, по одной для каждого из четыре суйус империи. В этот момент жрецы приносили в жертву множество детей. Согласно описанию Бетансоса первого капакочи, устроенного Пачакути после торжественного открытия храма Солнца, детей хоронили в фундаменте, а затем жрецы окрашивали свои лица и стены храма «лучами» крови ламы. В описании Молины (вероятно, самого разработанного ритуала из установленных после расширения империи) одних детей инкские жрецы душили, а у других вырывали сердца «пока они были живыми». Кровью детей окрашивались лица их родословных уак.

Затем торжественная процессия проделывала путь на вершину холма, называвшегося Чукиканчей, «золотым местом», где приступала к захоронению останков «незапятнанных» детей. Этот холм, расположенный на северо-восток от храма Солнца, использовался для соответственных наблюдений восхода и заката солнца в июньское и декабрьское солнцестояния. Иными словами, дети умирали во имя колюра солнцестояний, лунно-солнечной оси Пятого Солнца. Другие источники повествуют о человеческих жертвоприношениях на Горе Пачатусан, «столпе, поддерживающем мир-век», отмечающей восход солнца равноденствия так, как он видится из храма Солнца. Позже множество детей уничтожалось на холме Уанакаури, расположенном на юго-востоке, в качестве жертвоприношения богу войны, «брату» Манко Капака, Айар Качи, Марсу. «Впоследствии жертвоприношения осуществлялись у всех источников, холмов и других мест в Куско, которые считались священными; но для этих жертвоприношений уже не убивались дети». Подношения золота, серебра и текстиля предлагались 328 уакам, или святыням, системы секе, развернутым веером к горизонту в таком числе, как число узлов на сорока шнурах кипу.

Этим завершалась начальная стадия капакочи. Забивались тысячи лам ради того, чтобы распределить их кровь для каждой топографической примечательности империи. Собиралась дань, подлежавшая теперь перераспределению в пользу каждой святыни по всей империи, и дети приносились в жертву главным богам и особенно важным местам на горизонте Куско. Теперь вся символика оказывалась обновленной в масштабах всей империи. Процессии отправлялись обратно в места, откуда прибыли, чтобы нести капакочу к самым удаленным пределам известного мира и связывать каждый народ там непосредственно с Солнцем. Молина писал: