Уильям Салливан - Тайны Инков

Или бабочка, однажды появившаяся из кокона в Кито, через несколько лет могла бы буквально разрушить Куско.

Современная теория хаоса зависит от математического моделирования в выявлении тех теоретических идей, которые «И цзин» отображает интуитивно: что в более высоком порядке различимой структуры участвует буквально Несметное множество взаимодействующих явлений. Этот порядок существует обособленно от предсказуемости или предопределенности, скорее как танец, чем уравнение, но в еще большей мере как признак интеллекта, чем написание произвольного идиотизма.

Одно из наиболее убедительных открытий теории хаоса заключается в том, что традиционное научное представление о- том, что «разные системы ведут себя по-разному», похоже, более не содержит истину. Теория хаоса создает такой мир, в котором для решения непреодолимых трудностей, с которыми сталкиваются экологи при моделировании неустойчивости популяций насекомых, предлагается прочесть статью «о химическом хаосе в сложном лабораторном эксперименте». Иными словами, очевидная произвольность поведения природы, проявляется ли она в биологических или химических системах — то есть в системах, действующих на совершенно разных уровнях, — выступает составной частью моделей универсального характера. Это — древняя идея.

«Первые теоретики хаоса, то есть ученые, которые положили начало данной дисциплине, обладали некоторой общей восприимчивостью. Они умели разбираться в моделях, особенно в таких моделях, которые выступали на разных уровнях в одно и то же время». [Курсив мой.]

Жрецы-астрономы Анд также искали модели между разными уровнями. Подобно современным теоретикам хаоса, андские жрецы-астрономы наблюдали за «системным поведением» небес ради постижения смысла модели, то есть выявляли значение «дыр» во времени, когда, говоря языком теории хаоса, целые системы переходят из одного состояния равновесия в другое посредством хаоса.

Возможно, было бы большой ошибкой как преувеличивать, так и недооценивать это сравнение.

С одной стороны, человеческое восприятие непреодолимой непредсказуемости в мире столь же мало утолялось научным методом, как и астрологическим предсказанием. Никто не может говорить о будущем. С другой стороны, как древние представления о шкале, так и современные понятия хаоса интуитивно обнаруживают функционирование такой формы интеллекта, которая посредством своих парадоксальным образом непредсказуемых «системно-мыслительных» способностей предполагает возможность правомерного вмешательства науки. В прошлом такое стремление существовало под многими названиями, в том числе Дхармой и Дао.

Перед тем как обратиться к краткому рассмотрению того, что это может означать для нашей нынешней эпохи, настало время доказать последнее положение относительно древних представлений о шкале, выражавшихся в астрономической космологии. В Андах, где «лестница» к сверхъестественным мирам восходила по шкале из пяти нот, один элемент, как и в западной гамме из семи нот, весьма примечателен. Это — выдающаяся роль, отводимая в обеих системах Млечному Пути во взаимодействиях между этим миром и следующим.

Плоскость эклиптики, приблизительно соответствующая экватору солнца, пересекает плоскость нашей галактики в двух местах: в области, отмеченной Скорпионом и Стрельцом, и в области, отмечаемой Близнецами и Тельцом. Обе эти области соответственно отмечают также направление центра нашей галактики и ее ближайший (к нам) внешний край. Быть может, является просто совпадением то, что в андской космологии (как и древней космологии во всем мире) усопшие «возвращаются» через мост в Скорпионе, центр галактики, в то время как бессмертные, подобно буддистам, выходящим из «круга кармы», «покидают» этот «круговорот» смертей через самый короткий маршрут — вне Близнецов — к самому высокому небу, находящемуся за пределами нашей галактики. Это «убеждение» можно было бы объяснить как результат ассоциации Близнецов с «престижным» северным направлением и предназначением этого места знати для «переправы через великую реку».

Что, однако не так-то просто объяснить, так это четкое предназначение нашей галактике, Млечному Пути, в космологиях всего мира «соответствующей» (для западной научной точки зрения) позиции в космической шкале. Ля, являющаяся Via Lactea, или Млечным Путем, — это последняя остановка перед си, все видимое пространство вселенной. Во время «переправы через большую реку» позади остается наша солнечная система и сама наша галактика и достигается «другая сторона» си, область всех звезд, или родовых уак, — предпоследнее по высоте небо, а последнее, самое высокое небо — это до, местонахождение высшего божества без какой-либо формы и субстанции. Причина того, что постоянное присутствие этого древнего понятия — помещение Млечного Пути в его точную, с научной точки зрения, позицию в космической шкале между солнцем (индивидуальными звездами) и всеми звездами в совокупности — не так-то просто объяснить, — заключается в том, что, как и по отношению к западной научной традиции, составной элемент космической шкалы, известной как «галактика» (от греческого слова, обозначающего «молоко»), был обнаружен и введен в научный словарь только в 1924 году [132]. У более поздних греков, кому мы считаем себя обязанными «основанием» западного научного метода, соображение по поводу вопроса

о природе полосы галактики было выдвинуто в утверждении Аристотеля, согласно которому Млечный Путь представлял собой концентрацию болотного газа.

8 сентября 1940 года, когда битва за небо над Англией вступала в свою решающую стадию, маленькая собачка по кличке Робот исчезла в дыре на земле на станции слежения у французской деревни Монтиньяк-сюр-Везер. Хозяин собачки, молодой ученик механика, с тремя своими друзьями спас собаку и в расширении щели открыл вертикальную шахту в коренной породе. Они проползли двадцать футов по полу пещеры и простым фонариком посветили на окрашенные стенки и потолки, которые пребывали во тьме в течение приблизительно семнадцати тысяч лет. Этот луч света в нашем столетии возродил для будущего Пещеру Ласко и дал надежду на то, что главный вопрос нашего беспокойного времени — «В чем состоит наша человеческая природа?» — мы сможем получить какие-то ответы.

Является ли это «открытие пути» к нашему общему наследию предков, совершенное маленькой собачкой по кличке Робот — таким же образом, как и египетский бог Анубис с головой шакала или Лис в Андах — жизненным случаем, подражающим мифу, — этим вопросом вряд ли будет задаваться современная наука. Ибо по-прежнему предметом веры [133]в научный позитивизм остается положение о том, что сознание возникает из материи и является побочным продуктом неисчислимых связующих искр, преобразованным Богородицей Естественным Отбором в стратегию выживания. Именно при таком мифе и в этом мире слово миф стало синонимом искаженного представления, а мудрость понимается как сведение в кодекс материальных законов. Это мировоззрение опасно в период кризиса, потому что оно подсказывает обыкновенным людям, что наши собственные внутренние ресурсы, наше сознание суть не более, чем зал зеркал. Если такие теоретики, как Джеймс Лавлок, правы, доказывая существование больших полей интеллекта, частью которого является и человеческое сознание, тогда научный, детерминизм питает — хотя и неосознанно — не что иное, как дезинформацию и опасную сдачу позиции: что в конце концов, поскольку сознание является результатом случайных событий в материи, то само сознание не обладает существенным значением, и мы одиноки во вселенной. Это означает приглашение к Великой Спячке.