Уильям Салливан - Тайны Инков

Я колебался по трем причинам. Во-первых, я никогда не понимал в полной мере роли «планетарных божеств» в древней космологии, описанной Сантильяной и Дехенд. Я действительно не был уверен в том, что когда-либо смогу осмыслить эту часть их работы. Во-вторых, я снова столкнулся со своим собственным порогом доверчивости. Я просто никогда не считал серьезной возможностью, что техническая терминология, столь же таинственная и замысловатая, как и упомянутые в «Мельнице Гамлета» планетарные знания Старого Света, могла бы явно присутствовать также и в Андах. Кроме того, был ясен единодушный приговор современной науки: единственная планета, с которой андские народы были достаточно знакомы и дали ей имя, была Венера.

В-третьих, мне казалось, что изучение возможности проявления андских богов в образе планет неизбежно привело бы к своего рода методологической расплывчатости. Ничто, кроме молчания научной литературы, не вынуждало меня приводить доказательства, основанные на сравнительных характеристиках Старого Света и андских божеств. В то время я и не помышлял, что чисто андский материал мог бы обеспечить средства для проверки и доказательства.

Оглядываясь назад, могу сказать, что успокаивает осознание того, насколько близко я подошел к отказу от этого пути исследования. Я должен был еще проверить для самого себя, могли ли буквальные значения имен андских богов содержать астрономическую информацию. Самое большее, что для этого требовалось, — это ежедневный поиск по всем современным словарям этимологии различных имен бога Виракочи. Если бы обнаружился хотя бы слабый проблеск какой-то связи между буквальным значением этих имен и техническим языком мифологии, тогда стоило бы рассматривать это далее. Но я читал вторичную литературу, а там мало что иное, кроме жесткого и необычно грубого обращения с фонемами отдельных имен андских богов, говорило о том, что в основе андских религиозных «верований» лежали какие-либо систематические темы или логика.

Например, лишенная смысла трактовка имени бога Виракоча в значении «морской пены» утвердилась в печати уже в 1551 году, и с тех пор данное толкование в качестве общепринятого в письменном виде так ничем и не было заменено. И эта интерпретация уже пережила многие эпохи. Далее, идея поиска в словарях казалась поначалу просто упражнением в бесполезности. Судя по тому, что утверждалось в литературе, я предполагал, что искать значение имени Виракочи было безнадежно.

Склонила весы в пользу продвижения вперед — хотя бы лишь в намерении — мысль о том, что я мог бы по крайней мере поискать одно или два из прочих названий Виракочи, чтобы убедиться, что их не было вовсе. Я начал с имени «Тунапа», встречавшегося в хрониках в качестве одного из имен Виракочи, но особенно часто (более двадцати раз) использовавшегося Пачакути Ямки, индейским дворянином из района озера Титикака. Кечуа и аймара изобилуют смешанными словами. Я знал, что в обоих языках глагол апа-и означает «нести». Затем я нашел туна. Оно означает «жернов». Тунапа Виракоча значило «носитель мельницы». Этот процесс занял примерно девяносто секунд.

Бессмысленное совпадение я оставляю в стороне, ибо в настоящее время нет приемлемого исторического объяснения, почему этот образ должен был появиться в южных Андах. Дехенд пыталась добиться более полного понимания деус фабер, «творца» бога, след которого просматривается во всех мифах высокоразвитых культур от Океании до Скандинавии, и в конечном счете понимания того, что этим богом, обладавшим мельницей, была планета Сатурн. За единственным и долго игнорировавшимся исключением, определенные сведения относительно андских представлений о планетах почти полностью лишены первоисточников, равно как и современных этнографических исследований. Кроме того, евразийская «мельница», несомненно, образовывалась полярно-экваториальными координатами, в то время как, согласно принятой в настоящее время парадигме, андская астрономия основывалась на горизонте, системе средних широт, используя круг горизонта и оси зенита солнца как первичные — на самом деле единственные — средства ориентации. Теперь трудно воссоздать в памяти тот шок, который я испытал после прочтения одной этой словарной статьи. Она открыла огромное хранилище тайн.

Похоже, мне нужно было изучить глубже вопрос о том, что знали и чего не знали андские народы о планетах. Логично было начать с планеты Венера, так как она была единственной планетой, идентифицированной местным названием — часка коилъюр — в нескольких испанских хрониках. Коильюр означает на кечуа «звезду», в то время как часка — «растрепанные или взъерошенные волосы», терминологию, непосредственно сравнимую с ацтекской Венерой — тцонте мокке, означающей «гриву».

Английское слово планета происходит от греческого planetai, означающего «странника» и описывающего особую «поведенческую» характеристику планет: в то время как неподвижные звезды не перемещаются относительно друг друга, планеты «блуждают» по эклиптике с изумительным разнообразием периодичностей и орбитальных траекторий. Так как планеты столь же или более ярки, чем самые яркие из звезд, трудно вообразить ситуацию, при которой такие же прилежные наблюдатели за небесами, как и андские народы, не сумели бы заметить у планет уже необычные для них «блуждания». И все же именно в такое состояние дел заставила бы поверить литература, написанная не принадлежащими к андской цивилизации наблюдателями — начиная от испанских хронистов и до настоящего времени [45].

Тем не менее, если бы не существовало научного «бумажного занавеса», исключающего значительные контакты между Новым и Старым Светом, то случай с часка коилъюр уже давно мог бы предложить исследователям андской цивилизации иной ракурс подхода. Вавилонская (а позднее арабская) Иштар/Венера была «с волосами» или «гривой». Плиний отмечал, что «иногда волосы прикрепляются к планетам». Семитское юба, означающая «гриву», и юбар — «сияющий свет, сияние» — обычно относятся к Венере, хотя иногда используются в более общем смысле в качестве «утренней звезды». То, что «с волосами» является преимущественно Венерой, также ясно в случае с Плинием из его упоминания дымчатого кварца — то есть кварца, содержащего тонкие нити полупрозрачной двуокиси титана — как veneris crinis, «волосы Венеры» [46].

Для тех, кто заботится о памяти, этот воображаемый танец никогда не заканчивается. В Андах современный лексикограф Лара отметил кечуанский неологизм ч'аскачау — буквально «день растрепанных волос», означающий viernes, испанское название дня Венеры. Люди, говорящие на кечуа, сами остаются одним из немногих источников, проявляющих какой-то интерес к этому кровному «табу» сравнительной этнографии.