Уильям Салливан - Тайны Инков

Воинственный царь майя Бонампак вступал в войну в соответствии с фазами Венеры. На древнем Ближнем Востоке персидские маги в возвращении сближения Сатурна и Юпитера к Рыбам видели начало нового века и из этой точки направлялись, следуя за «звездами на востоке», на поиски своего царя.

Для древних майя сближения Сатурна и Юпитера и определенные положения Сатурна имели важное значение и могли служить средствами классификации некоторых еще неизвестных календарных аномалий. У майя наиболее древним и высшим божеством был бог огня Хунаб Ку, буквально «мера дома в одну пядь» или «тот, кто дает единую меру».

Мало вопросов возникает по поводу совпадения мнений относительно смыслового значения путей различных планетарных сил: «свобода» движения была писанием Воли, а числа ее музыкой. В Андах число сорок представляло целостность. После сорока сближений Сатурна и Юпитера треугольник повторяет себя в звездах. Было сорок секе, или лучей, исходящих от храма Солнца во всех направлениях к горизонту, идеализированное число сорока вождей представляло все народы империи, единица переписи в сорок тысяч, сорок танцев, исполнявшихся в инкском храме Солнца на озере Титикака во время июньского солнцестояния [59]. Почему число сорок представляет цельность? Как мы видим у инков и сегодня, конец очередного мира-века наступает ровно через сорок сближений Сатурна и Юпитера после того, как пако поднял свои глаза к небесам и объявил, согласно версии Молины, «что сближение звезд показывало, что мир будет разрушен водой».

С «явной уликой» события 650 года н. э. я обнаружил полное присутствие в Андах широких основ технического языка мифологии. Подобно некой мегалитической стене, выступающей из тумана, он стоит, как громадный экспонат, организуя своей искусной конструкцией всю священную историю андского опыта. Чрезвычайно многообещающий инструмент для расшифровки «доисторической» записи действительно существовал. Я полагал, что сделал достаточно, но я ошибался. Однако из-за одного небрежного аспекта я мог бы никогда не узнать, как пользоваться этим инструментом. Как только я пробовал понять этот широкий аспект, он превращался в хвост тигра или, точнее, ягуара. В этом пункте исследование буквально шло само собой, и я просто следовал за символом ягуара в глубокое прошлое Анд, к началу века Виракочи и после него. К тому времени я вернулся из этого мифического путешествия, я смотрел не только на андский опыт, но особенно на инкскую империю, совершенно иными глазами.

В Андах случилось нечто, исходным пунктом чего миф указывает 650 год н. э., момент, когда Виракоча «покинул Землю». Этим нечто было пришествие организованной войны, ранее неведомой в Андах и вызванной в значительной мере, согласно мифологическим источникам, воздействием роста населения на землю. В последовавшем за этим социальном и политическом перевороте андская эйкумена была потрясена до своих оснований и навсегда изменена, отныне институт войны постоянно вплетался в социальную ткань. Хотя по причинам в том числе политической целесообразности инки спроецировали свое собственное происхождение на период, предшествовавший событиям 650 года н. э., фактом остается то, что начался Век Воинов. Как Юпитер стоит между холодной беспристрастностью Сатурна и красным жаром Марса, андское общество должно было пережить столетия ожесточенного кровопролития, прежде чем институт имперского Инки предпринял попытку сбалансировать потребности крестьянства с потребностями военной знати.

Хотя такой взгляд на значение «потопа» 650 года н. э. может казаться разумным, ничего из этого не становилось для меня очевидным из исследования, описанного до настоящего момента. Я также не понимал, до какой степени этот «потоп» составляет основу представления инков о себе самих как о народе-миссионере — с миссией, предполагающей исправление восприятия космических аномалий, накопленных со времени катастрофы 650 года н. э. и проявившихся в несостоятельности военного государства Уари и последующем крахе легендарной цивилизации Тиауанако.

Не зная этого, я собирался предпринять исследование, которое неизбежно вело к этим выводам. Я узнал бы, что ради познания тех сил, которые привели к формированию инкской империи и вдохновлявшей ее специфической системы мировоззрения, было прежде всего необходимо понять глубокую трансформацию в андском обществе, которая началась около 650 года н. э. В свою очередь, понимание этого события зависело от ясного понимания того, что было утрачено или, по крайней мере, основательно подорвано — а именно заложенные Виракочей старые принципы социальной организации андского общества — в мифологическом катаклизме, который отмечен его «уходом».

Ничего из остальной части этой книги не было бы задумано или написано, если бы я не стал упорно решать один вопрос: почему андский бог-творец Виракочи изображался с кошачьей мордой? Поскольку я искал вразумительный ответ на этот вопрос, я начал забрасывать свою сеть все дальше и дальше, все время говоря себе, что это потакание личной прихоти: эксперты по иконографии сказали, что лицо Виракочи было кошачьим, и я захотел узнать, почему оно было кошачьим. Мне казалось, что я был в состоянии разгадать это. Чем больше я углублялся в этот вопрос, тем больше меня озадачивала его неподатливость. Я начал осознавать, что понимал в андской религии намного меньше, чем думал.

Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что я сдирал кожу с семейного дерева. Эта глава и две следующие описывают местный взгляд на использование и злоупотребление различными видами систем происхождения, как это отражено в мифологической записи. Если предыдущие главы прослеживали великую небесную идею-форму, в которую андские народы облекали свое духовное восприятие, то в следующих главах содержится попытка описать, как это же самое восприятие переносилось на землю и внедрялось в качестве характерной для андской земледельческой цивилизации социальной структуры. Я бы узнал, что этот образ мышления — связывающий происхождение и судьбу человечества со звездами — сначала порождает основы, а позже, поскольку он становится все более и более политизированным, бедствие, восстановление и, наконец, апокалиптическое уничтожение андской цивилизации.

В центре этой главы стоит происхождение самой длительной из всех этих структур, особая система двойного происхождения андского крестьянства, древняя практика рассмотрения происхождения кого-либо и по мужской, и по женской линии. Именно эту систему учредил Виракоча в самом начале андской цивилизации; именно эта система, подчеркивая сбалансированное равенство между полами, составляла структурную основу рисунка Пачакути Ямки периода конкисты; и именно эта система сохраняется до сего дня как основное правило, организующее принцип жизни андской деревни. Чего я не знал, поскольку ухватился за вечно исчезающий хвост андской кошки, было то, что он проведет меня назад во времени через мифологические значения формирования андской земледельческой айлью в тот мир и в то время, когда само понятие «отца», в нашем понимании, не существовало. Вся история начинается и кончается с потустороннего лица создателя солнца, луны и звезд.