Андрей Ланьков - Август 1956 год. Кризис в Северной Корее

Другой важной проблемой, затронутой в «речи 28 декабря», было отношение к «старым революционерам», под которыми Ким Ир Сен подразумевал своих соратников, бывших маньчжурских партизан. С крайним неодобрением он говорил о дискриминации, которой те подвергаются из-за своего плохого образования и отсутствия административных навыков, и о сопротивлении бюрократии их выдвижению на высшие посты. Скорее всего, такое сопротивление действительно имело место и было отчасти обоснованным, так как бывшие партизаны действительно не отличались высоким образовательным уровнем и связанными с этим профессиональными достоинствами. Однако Ким Ир Сен категорически потребовал выдвигать «ветеранов революционной борьбы» на высшие партийные и государственные посты, утверждая, что участие в антияпонском вооруженном сопротивлении само по себе является достаточным основанием для занятия ключевых административных должностей. Это заявление стало еще одним подтверждением того особо привилегированного статуса, который в 1954–1955 гг. начал закрепляться за бывшими соратниками Ким Ир Сена.

Ким Ир Сен заявил, что некоторые из подвергшихся критике на декабрьском пленуме ЦК должны выступить с «самокритикой». Этот жребий выпал Ки Сок-поку, Пак Чхан-оку, Чон Юлю и Чон Тон-хёку. Единственным исключением был Пак Ён-бин, находившийся в то время в больнице и поэтому не принимавший участия ни в декабрьском пленуме, ни в заседании «расширенного президиума». Его даже не уведомили о принятых на пленуме решениях, опасаясь за состояние его здоровья [67] Запись беседы С. Н. Филатова с Пак Ён Бином. 25 февраля 1956 г. . Крайне злобным нападкам на пленуме подвергся Пак Чхан-ок. В марте 1956 г., то есть через несколько месяцев после описанных событий, в беседе с советским дипломатом он вспоминал: «По предложению т. Ким Ир Сена я, тт. Пак Ен Бин, Ки Сек Пак, Тэн Дон Хек и Тен Юр должны были выступить с признанием своих ошибок. Заседание было подготовлено, и мне как первому выступающему было задано около 100 вопросов. Меня обвиняли, что я хотел стать первым лицом в государстве, если не первым, то вторым. Для этого я подбирал верные себе кадры из числа советских корейцев. Я и Пак Ен Бин, прикрываясь коллективностью в руководстве, выдвигали себя и умаляли роль вождя т. Ким Ир Сена. Мы были, как указывали некоторые выступающие, проводниками буржуазной идеологии в партии» (стиль подлинного документа) [68] Запись беседы С. Н. Филатова (советник посольства) с Пак Чан Оком (зам. премьера Кабинета Министров КНДР и член Президиума ЦК ТПК). 12 марта 1956 г. . Пак Чхан-ок упорно отрицал своё участие в «антипартийной деятельности». С особой ожесточённостью нападал Хан Соль-я, «живой классик» северокорейской литературы, испытывавший глубокую неприязнь к советским корейцам и всегда готовый обрушиться на жертву очередной «чистки» (впрочем, в конце концов он и сам стал такой жертвой). По словам самого Пак Чхан-ока, по время заседания «Хан Сер Я сказал, что Пак Чан-ок хотел быть первым человеком в государстве, выдвигал себя и своими действиями принижал роль т. Ким Ир Сена. „Он указал, что Пак Чан-ок и Пак Ен Бин не давали партии и народу выражать свои хорошие чувства и отношения к своему вождю и т. д.» [69] Там же. .

Как уже упоминалось, несмотря на то, что эта речь сразу не была опубликована, ее распространяли в партийных организациях, так что она была хорошо известна всем членам корейской правящей элиты и, вероятно, функционерам среднего звена.

За декабрьским пленумом и «расширенным Президиумом ЦК ТПК» 28 декабря в январе последовали новые официальные мероприятия. 18 января 1956 г. ЦК ТПК принял резолюцию, озаглавленную «О дальнейшем усилении борьбы против реакционной буржуазной идеологии в литературе и искусстве». По своему духу и тону резолюция 18 января почти полностью совпадала с речью Ким Ир Сена. Однако примечательно, что эта резолюция не только не публиковалась, но даже вообще не упоминалась в открытой печати [70] Даже в вышедшей в начале 1980-х гг. «Общей истории Кореи» в достаточно пространном, с десяток страниц, разделе, посвященном «борьбе против формализма и догматизма» в конце 1955 г., эта резолюция упоминается мимоходом (не приводится даже ее полное название). См.: ChosOn chOnsa [Полная история Кореи]. Т. 29. С. 295. .

Примерно в это же время Пак Ён Бин был заочно (в тот момент он находился в больнице) исключен из состава Политического совета (Политбюро) и выведен из ЦК ТПК. Другие партработники из советской группировки также подверглись различным взысканиям и наказаниям [71] Запись беседы С. Н. Филатова с Пак Ен Бином. 25 февраля 1956 г. .

Стандартная советская практика партийной работы, заимствованная и Северной Кореей, предусматривала, что решения и документы, принятые на очередном пленуме, равно как и произнесенные там речи партийных лидеров, «изучались» на низших уровнях. В январе 1956 г. по стране прошли собрания низовых парторганизаций, на которых прорабатывались документы декабрьского пленума. Об этих собраниях много писала корейская печать, хотя и не упоминая о проблеме советских корейцев и вопросах литературной политики, которые до поры до времени были теоретически скрыты от широкой публики. Документы пленума были восприняты как сигнал к началу массированной атаки на советских корейцев и на тех, кто был слишком тесно связан с ними. Такой поворот событий дал многочисленным соперникам советской группировки хороший предлог для сведения личных и политических счетов. Высокопоставленных советских корейцев активно критиковали, обвиняя в «насаждении фракционности» и в разнообразных идеологических прегрешениях.

Кампания против советских корейцев, развернутая в партийных организациях, достигла высшей точки к концу января. В течение этого месяца многие видные советские корейцы были вызваны в свои партийные организации для самокритики или подвергнуты допросам по поводу их «ошибок», главной из которых были прошлые связи с Хо Ка-и. Особенную активность в этой кампании проявлял пхеньянский горком ТПК, в аппарате которого в то время преобладали члены яньаньской фракции (отношения между «советскими» и «китайскими» корейцами, как уже говорилось, не отличались особой теплотой). Следует помнить, что в соответствии с советской административной практикой столичному горкому партии подчинялись партийные организации центральных министерств и ведомств. В начале 1956 г. пхеньянский горком предписал партийным организациям различных министерств и ведомств «расследовать» прежние связи между советскими корейцами и покойным Хо Ка-и. Такие расследования действительно имели место и некоторые советские корейцы были вынуждены давать показания по этому поводу [72] Запись беседы С. Н. Филатова (советник посольства) с Пак Ы Ваном (зам. премьера). 24 января 1956 .