Рейн Крюгер - Китай. Полная история Поднебесной

«Если спрятать лодку в бухте, а холм — в озере, скажут, что они в сохранности, но в полночь силач унесет все на спине, а невежда ничего не будет знать. В каком бы подходящем месте ни спрятать большое или малое, оно все же исчезнет. Вот если спрятать Поднебесную в Поднебесной, ей некуда будет исчезнуть, — таков общий закон для всех вещей».

Китай на протяжении тысячелетий успешно выполнял этот завет своего великого философа Чжуанцзы: страна замыкалась в себе и на себя, оставаясь загадкой для остального мира. Европейцы воспринимали Китай наряду с Индией — и, позднее, Японией — как страну экзотических диковинок; непривычным и непонятным казалось все — от языка и веры до придворного этикета и правил поведения в обществе.

Разумеется, китайская «самоизоляция» существенно отличалась от, к примеру, «великой изоляции» Японии: в конце концов, последняя — цепочка островов, до которой еще нужно доплыть, а Китай с его протяженной сухопутной границей, даже несмотря на строительство Великой Китайской стены, физически не мог отгородиться от иноземного влияния (благодаря которому, в частности, в Поднебесную проник буддизм). Тем не менее, страна многие века оставалась «закрытой» — и именно поэтому сумела сохранить самобытность до наших дней, вопреки глобальным цивилизационным процессам последних столетий. И сегодня, как и несколько веков назад, когда знания европейцев о Китае ограничивались сведениями Марко Поло и сообщениями отцов-иезуитов, первые миссии которых появились в Поднебесной в XVI веке, само слово «Китай» будоражит воображение, олицетворяя собой Восток — загадочный, таинственный и по-прежнему непостижимый.

Согласно конфуцианской традиции, прародителями китайцев были первопредки Фуси и Нюйва, которым наследовал первый земледелец Шэньнун, а ему — основатель китайского государства Хуанди, «первый император». С Хуанди, как утверждает традиционная историография, начинается эпоха Пяти императоров: это сам Хуанди, Чжу-аньсюй, Ку, образцовые правители Яо и Шунь. Шунь передал трон усмирителю потопа Юю, а когда последний умер, люди пожелали видеть правителем его сына. Так в Китае появилась первая правящая династия — Ся, которой открывается эпоха Трех династий (Ся, Шан-Инь и Чжоу).

Этой эпохе наследовали эпоха Разделенных царств; эпоха Борющихся царств; эпоха Цинь, первый правитель которой взял себе титул «хуанди», каковой принято переводить на другие языки как «император»; эпоха Хань; эпоха раздробленности, или «эпоха перемен», удивительным образом совпавшая со временем проникновения в Китай буддизма (I тысячелетие н. э.); эпоха Тан, вернувшая Поднебесной ее «золотой век»; период Пяти династий и Десяти царств; эпоха правления монголов; эпоха Мин, когда были написаны романы, получившие наименование «классических» и составившие золотой фонд китайской литературы; и, наконец, маньчжурская эпоха Цин, в которую Китай фактически «законсервировался» с точки зрения культуры и идеологии, а завет Чжуанцзы о Поднебесной, которую надлежит спрятать в Поднебесной, превратился в основополагающий принцип государственной политики.

Века XIX и XX обернулись для Китая серьезными социально-экономическими потрясениями (колониальные войны, две революции, японская агрессия, режим Мао Цзэдуна), однако религиозно-мифологическая традиция продолжала существовать, вновь и вновь доказывая свою живучесть. Пожалуй, именно она является той «Поднебесной в Поднебесной», о которой говорил Чжуанцзы. Сегодня в мире применительно к экономике Китая популярна метафора «Спящий дракон пробуждается»; что касается идеологии (в широком смысле слова), этот дракон в Китае не засыпал никогда.

Китай — безусловный социально-политический и культурный феномен человеческой истории. Нет другой цивилизации, которая отличалась бы такой же устойчивостью ко всем потрясавшим ее кризисам и выходила бы из них, говоря словами современного китайского поэта, «обновленной, но прежней». Верность традиции — Традиции, как предпочитал писать Рене Генон — проявляется в Китае во всем, в том числе и в идеологии, которая до сих пор определяет китайский взгляд на мир. Перефразируя отечественного синолога В. В. Малявина, который рассуждает о китайской цивилизации, можно сказать, что китайская идеология позволяет человеку вновь и вновь возвращаться к истокам человечности в себе, ибо ориентирована на «технику сердца». И в этом — секрет ее поразительного долголетия.

По своим размерам Китай близок к целому континенту — он лишь немного меньше Европы и больше Соединенных Штатов. Северная часть страны, расположенная в полузасушливой климатической зоне, характеризуется жарким летом и холодными зимами, которые приносят с собою снег. На зеленом, дождливом юге, в зоне субтропиков, даже в самые холодные зимы снег выпадает крайне редко. Три основные речные системы, протянувшиеся с запада на восток, отмечают на карте эти зоны, добавляя к ним еще и центральную область: на севере — Хуанхэ (которая уже десятки раз меняла свой курс к морю); в центре — Янцзы и на юге — Сицзян. На этой территории расположены холмы и горные хребты, пустыни и плодородные равнины, леса, джунгли, ущелья, бесчисленные реки и озера. Предки больших человекообразных обезьян, предки людей и, как позволяют предположить многочисленные доказательства, их общие предки более двух миллионов лет оставляли в этой земле свои кости. На самом деле, на основании находок, сделанных в южном Китае в 1983 году, некоторые ученые выдвинули предположение, что наши первые предки появились именно тут, а не в Африке около десяти миллионов лет назад.