Андрей Брестский - 100 пророчеств Распутина

27) она помогает пережить страдание и перейти к утешению, потому что когда духовные говорят — ничего скрытого нет;

25) и у духовных нет скрытого, а потому у них и заключается единение;

42) что такое утешенье? Беседа со святым и с мучеником, как страдали за Христа;

72) и храм нам — Ковчег. Святые тайны радость неизмеримая;

80) мои скорби о душах. Успел враг, поселил страх свой, чтобы боялись разных наветов вражьих;

102) и сердца наши слились в духовную любовь, и мы стали как один, и очи наши, понимающие друг друга, и не умолкнут хвалить Бога;

107) пойми грехи свои, и крест будет всласть;

108) без креста Бог далек!

109) и сам не ищи креста, а Бог даст. Понесешь, насколько сможешь. Бог знает, что тебе нужно, только будь осторожен;

111) боже! Храни во мне мир! В мире и премудрость.

И все слушатели узрят свет истинный и забудут земную привязь; и будет для них храм — Ковчег, а Святые Тайны — обновление души и радость неописуемая;

117) очень беседуй осторожно, а то будет эта твоя беседа на спине утешителя за то, что рассыпал жемчуг перед свиньями;

132) смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божьими. Мир потому не знает нас, что не познал Его;

138) враги наши готовят венцы. Горе, что себя не видят и милосердие Божие забывают.

Один раз нападали хищники, хотели обобрать, я им сказал: «Это не мое, а все Божие, вы возьмите у меня, я вам помощник, с радостью отдаю». Что-то особенное сказало в сердцах их, они подумали и сказали: «Откуда ты и что такое с тобой?» — «Я человек — посланный брат вам и преданный Богу».

* * *

Тяжелые воспоминания о мучителях-иноплеменниках, но в настоящее время большее мучение — брат на брата и как не познают своя своих. Поэтому и мучения более тяжелые. Обида берет.

Потому я уверен, что венцы будут ближе к лику Божию от этих мучителей в настоящее время.

Вот слово Божие на нас: брат на брата и сын на отца — конец приближается…

О, какой обман, беда скажут ей, и взглянут, и увидят… Совесть нам без языка говорит про свой недостаток, всем надо поглядеть на нее, тут никакой грех не утаим и в землю не закопаем.

Толпа вечно жаждет чуда. А между тем она совершенно не замечает величайшего из чудес, ежечасно совершающегося на наших глазах, рождения человека.

* * *

Много разных народов, и все умные в своем духе, но веры у всех и во всех нациях мало, и любви нет. С ними очень нужно быть ласковыми, они не понимают, но на любовь твою смотрят как на диковинку. И вот в это время, когда мы указываем на небо, они с любовью смотрят, и в лице у них делается перемена, и сейчас говорят о пророках. Очень много умных, а веры в них нет, с ними очень нужно говорить, но не о вере, а о любви, спаси их, Бог! Критиковать и указывать на свою веру, как она высока, не надо, а надо сперва расположить их, а потом и сеять осторожно и кротко свою веру, но на это годы нужны. Надо показать пример любви и иметь любовь яркую, вот тогда будут христиане, как в первые годы, и миссия христианская будет не за деньги служить, а по доброте. Они очень понимают, когда говоришь, и удивительно на них слова отражаются сейчас, садятся кругом и смотрят на тебя. Надо обязательно знать язык их и характер их наций, а все короче любовь к Богу иметь, как к другу, а то хоть и постимся, а не умеем с Богом беседовать, то и на людей не подействуем! Как колокол без серебра плохо звучит, так и неопытный всегда только напортит.

Безо всякого усилия утешает море. Когда утром встанешь, и волны говорят, и плещут, и радуют. И солнце на море блистает, словно тихо-тихо поднимается, и в то же время душа человека забывает все человечество и смотрит на блеск солнца; и радость у человека возгорается, и в душе ощущается книга жизни и премудрость жизни — неописуемая красота! Море пробуждает от сна сует, очень много думается, само по себе, безо всякого усилия.

* * *

Море пространно, а ум еще более пространен.

* * *

Человеческой премудрости нет конца, невместима всем философам.

* * *

Еще величайшая красота, когда солнце падает за море и закатывается, и лучи его сияют. Кто может оценить светозарные лучи, они греют и ласкают душу и целебно утешают. Солнце по минутам уходит за горы, душа человека немного поскорбит о его дивных светозарных лучах… Смеркается.

О, какая становится тишина… Нет даже звука птицы, и от раздумья человек начинает ходить по палубе и невольно вспоминает детство и всю суету, и сравнивает ту свою тишину с суетным миром, и тихо беседует с собой, и желает с кем-нибудь отвести скуку, нагнанную на него от его врагов…

* * *

Забили волны на море — сделалось тревожно на душе. Человек потеряет образ сознания, ходит как в тумане…

Боже, дай тишину душевную!

* * *

Совесть — волна, но какие бы ни были на море волны, они утихнут, а совесть только от доброго дела погаснет.

Тех [то есть страдальцев за Веру в Святой Земле] мучили инородцы, а теперь сами себя, наипаче батьки бать- ков, монахи монахов, и вот слово Божие на нас: брат на брата и сын на отца — конец приближается.

Отрываясь от земного, получаешь благодать небесную.

Молить Бога надо, чтобы дал терпение, а потеря земного — это великий подвиг. За потерю земного и награда больше, чем если сам подашь.

Никогда не бойся делать добро, и за добро всегда попадешь в честь — это бес так устраивает, чтобы ты был фарисей, а не уподобился и не был, как Никодим, — вот и вся роль беса. Но делай, делай, и венец твой и покой получишь.

А почему теперь уходят в разные вероисповедания? Потому что в храме духа нет, а буквы много — храм и пуст.

А и в настоящее время, когда отец Иоанн (Кронштадтский) служил, то в храме дух нищеты был, и тысячи шли к нему за пищей духовной.

Если любишь, то никого не убьешь — все заповеди покорны любви, в ней великая премудрость, чем в Соломоне, и такая высота, что только одна любовь и существует, а остальные все как дроби, и через нее выход на небо.

Насколько один маленький кусочек хлеба дороже для человека большого корабля! А сколько денег на корабль надо? Кто уразумеет, тот и разумей.

Вера… без весны цветет над праведниками, для примера можно указать на отца Иоанна Кронштадтского, и сколько у нас светил — тысяча мужей Божиих!