Владимир Малов - Рыцари

Так начиналось для Западной Европы самое значительное и самое яркое из всех рыцарских приключений Средневековья, — приключение, увлекшее сотни тысяч воинов, принесшее громкие победы и жестокие поражения, изменившее и карту мира, и саму жизнь людей.

Искренняя вера, двигавшая первыми крестоносцами, удивительным образом совпала и со многими другими их чаяниями. Призывая христиан идти на Восток для освобождения Гроба Господня, Церковь мудро разрешала тем самым и множество мирских насущных проблем Западной Европы, которые иначе казались бы и вовсе неразрешимыми. И делала это Церковь вовремя.

Конец XI века оказался одним из самых бедственных времен во всей европейской истории. По какой-то странной зловещей закономерности из года в год прокатывались по Европе болезни и стихийные бедствия, деревни и немногие еще тогда города целиком вымирали от голода.

В летописях можно найти сведения о том, что, например, в Англии в 1093 году были невиданные наводнения, вызванные разливами рек, а зимой грянули необычайно жгучие морозы. Урожай был не собран, начался голод. В Германии в том же году выдалась необыкновенно дождливая осень, хлеб в полях почти полностью сгнил.

В 1094 году по многим странам прокатилась эпидемия «огненной чумы». Летом начались нескончаемые ливни, разлились реки, затопившие поля. От болезней и голода умерли десятки тысяч людей, по дорогам бродили разбойничьи шайки из отчаявшихся и на все готовых людей крестьян.

В 1095 году, том самом, когда состоялся Клермонский Собор, бедствия не прекращались. В одной из церковных хроник можно найти лаконичное свидетельство: «Давно ожидавшийся голод разразился жесточайшим образом».

Не меньше, чем от стихий и болезней, люди, в основном, крестьяне, страдали от непрерывных войн, которые вели между собой бароны. Пылали деревни, вытаптывались поля. Однако несмотря ни на что, крестьянин должен был кормить не только себя и семью, но и своего сеньора, чей замок возвышался над деревней, словно грозный сторож, от которого никуда не скрыться.

А ведь папа прямо сказал — земля на Востоке, в отличие от родной, что едва прокармливает тех, кто ее обрабатывает, — плодоноснейшая из плодоноснейших. И если крестьянин отправится на Восток, то его сеньор никак не сможет противиться святому делу и силой удерживать в своей деревне. Там, на Востоке, крестьянин мог не только послужить Господу, но и обрести свой клочок земли. стать ее хозяином и получать свой урожай.

Однако и у рыцарского сословия, помимо искреннего желания послужить христианской вере, тоже нашлись другие подспудные причины горячо откликнуться на призыв Церкви. Многие безземельные рыцари, а таких появилось великое множество, всегда были готовы принять участие в военном походе, если он сулил не только славу, но и добычу. Именно такие рыцари из Нормандии, объединившись, захватили в XI веке Южную Италию и остров Сицилию. В 1066 году, возглавляемые герцогом Вильгельмом, норманнские рыцари покорили Англию, разбив войско короля Гарольда.

«Кто здесь горестны и бедны, — говорил Папа Урбан II, словно прямо обращаясь к младшим сыновьям, которым не приходилось рассчитывать на отцовское наследство, или рыцарям, разоренным в междоусобных войнах, — там будут радостны и богаты. Вы захватите и сокровища ваших врагов...»

Несомненно, направляя воинственную энергию рыцарей на освобождение Гроба Господня, Церковь рассчитывала и на то, что в самой Европе прекратятся бесконечные распри, и снизойдет на нее желанный мир.

Последовать призыву Церкви, «не отрекаясь от мира и не посвящая себя монашеской жизни или выполнению каких-либо других религиозных обязанностей, но оставаясь при своем обычном образе жизни и единственно желая заслужить благоволение Божие», намеревались и самые могущественные из сеньоров, как тот же граф Тулузский. И все же... «Заслужив благоволение Божие», можно было вместе с тем и приумножить богатства, даже основать новые христианские государства для себя самих и своих потомков.

Однако рыцари, опытные воины, искушенные в боях и походах, готовились к выступлению на Восток долго и тщательно. К тому же Клермонский Собор объявил точную дату начала крестового похода против неверных — 15 августа 1096 года. Но бедное крестьянское ополчение не стало ожидать так долго.

После призыва Папы Урбана II, поманившего крестьян святым богоугодным делом, а вместе с тем и свободой, они уже не могли, как отмечает летописец, «спокойно оставаться в своих домах». К тому же зимой 1095-1096 годов в европейских странах появилось множество проповедников, ходивших по деревням и городам и горячими речами призывавших подниматься на освобождение Святого Гроба.

Особенно прославился монах Пьер из Амьена, прозванный «Отшельником» или «Пустынником». Он появлялся то близ Шартра, то на берегах Луары, и с горящими глазами призывал «верных» подниматься на войну, а бедняки жадно ловили каждое его слово.

Когда Петр Пустынник уезжал в другое село, крестьяне тут же начинали точить топоры и вилы, чинить телеги. Сборы были недолги: на скорую руку распродавалось имущество и закупалось то, что могло понадобиться в пути, в основном, продовольствие. Казалось, путь будет недолгим, а после победы над неверными, которая не заставит себя ждать, уже никогда не надо будет заботиться о хлебе насущном, раз земли на Востоке щедры и плодородны.

Ранней весной 1096 года на дорогах Франции и Германии появились толпы первых крестоносцев-крестьян. Они вышли в путь из разных городов и деревень и вскоре стихийно соединились в несколько больших отрядов. На битву с неверными шли не только мужчины, но и женщины с детьми. «Общий порыв увлек их, и они заполнили все дороги», — сообщает один из современников.

Крестьянское ополчение шло теми же путями, что были уже проложены паломниками, посещающими Святые места. Сначала отряды направлялись к Рейну, затем, по его берегам, на юг. К началу мая 1096 года большая часть крестоносцев-крестьян вышла к другой великой европейской реке — Дунаю, и через земли венгров и болгар двинулась к Константинополю.

Разумеется, эту разрозненную толпу, нескончаемой чередой растянувшуюся по дорогам, никто не назвал бы войском. Одни крестоносцы брели пешком, другие ехали на телегах, запряженных не только лошадьми, но и быками. Рядом с людьми двигались по дорогам козы и свиньи, под ногами крестоносцев крутились малые дети.

На повозках везли скудный скарб, а также «оружие» — топоры, вилы, косы, ножи, а то и просто дубины. Доспехов, щитов и шлемов у крестьян, разумеется, не было. Не было, по сути дела, и предводителей-командиров, не соблюдалось никакой дисциплины. В одной из хроник рассказывается, что впереди какого-то отряда шествовали гусь и коза, почитаемые крестьянами, как священные животные.