Дэвид Дуглас - Норманны. От завоеваний к достижениям. 10501–100 гг.

Такова, во всяком случае, цель этой книги, а нынешнее состояние исторических исследований в том, что касается норманнов, оправдывает эту попытку. Исследования о норманнах, по правде говоря, обширны и основательны, но они также большей частью странным образом изолированы друг от друга. Норманнское завоевание Англии [1] Некоторые из работ по норманнскому завоеванию Англии приведены в книге Douglas William the Conqueror (1964) на с. 427–447. Обзор более ранних полемик в книге Douglas Norman Conquest and British Historians (1946). и завоевания в Италии и на Сицилии [2] Истории норманнов на территории Италии посвящено огромное количество литературы, ее библиография представлена в книге F. Chalandon, Domination Normande en Italie en Sicile , I (1907), pp. V–XCIII. Эта библиография, как и сама книга, остается лучшей, но сейчас ее можно дополнить библиографическими сведениями из Guillaume de Pouille, La Geste de Robert Gaiscard, ed. M. Mathieu (1961). Необходимо также упомянуть графические описания, сделанные еще в 1902 году во 2-м издании Marion Crawford, Rulers of the Southe J. B. Villars, Les Normands en Mediterrane (1951), и недавно появившуюся замечательную книгу Lord Norwich, Normans in the South , vol. 1 (1967). были объектом длительных и интенсивных исследований, ничуть не меньше внимания было уделено и взаимоотношениям норманнов и папства и вкладу норманнов в крестовые походы [3] По этому поводу см. S. Runciman, History of the Crusades, 1(1951), pp. 342–360. . Но связать эти разрозненные подвиги одного народа воедино в последнее время пытались сравнительно немногие. Прошло более 50 лет с тех пор, как С. Г. Хаскинс написал книгу Норманны в европейской истории (Normans in European History) и в комментариях сообщил, что «никакой попытки оценить данную проблему с этой точки зрения пока не предпринималось» [4] The Normans in European History (1915), p. VII. . Этот небольшой по объему труд описывает целое тысячелетие норманнской истории, и хотя книга сохраняет свою новизну и ценность по сегодняшний день, с момента ее появления были обнаружены и новые сведения в этой области. Кроме того, все студенты, изучающие пребывание норманнов в бассейне Средиземного моря, по необходимости вынуждены довольствоваться лишь одной авторитетной работой мисс Эвелин Джеймисон. Большая часть ее размышлений по поводу связей между различными занятиями норманнов содержится в одной-единственной лекции, которая касается главным образом XII века и которая была прочитана в 1938 году [5] «The Sicilian Norman Kingdom in the minds of Anglo-Norman contemporaries» ( Proc. Brit. Acad, XXIV (1938), pp. 237–286). . Несмотря на сделанную М. Андрэ-Гвитанкуром [6] Histoire de l'empire normand et de sa civilization (1952). обширную обработку данных по истории викингов и норманнов, до сих пор продолжается изолированное изучение норманнов. Кажется, что во всем, что касается XI века, пора было бы уже все эти исследования связать {1} 1 Не вызывает сомнения оправданность идеи рассмотрения всех действий норманнов как звеньев единой цепи, однако связывать с их масштабными замыслами и свершениями деятельность викингов в середине XI столетия. как представляется, несколько преждевременно. Анализ фактов и доступных нам источников позволяет провести достаточно ощутимый водораздел между потомками скандинавов Рольфа Пешехода. осевших в государстве франков, и теми, кто остался на Севере. продолжая совершать набеги на Европу. Осознание собственного единства, — без сомнения и так достаточно слабое, — через пару поколений полностью изжило себя, поэтому норманны (точнее, нормандцы) той эпохи, о которой пишет Дуглас, уже не имели предпосылок рассматривать себя как нечто единое с северными пришельцами. Степень согласованности действий между ними нельзя преувеличивать — она не превосходила того единства, которое спорадически обнаруживало себя в бесконечных и непрочных альянсах того времени между европейскими правителями и подвластными им государствами. Если и удается проследить определенную синхронизацию действий в эпопее Вильгельма Завоевателя и Харальда Сурового, то она объяснялась общим скандинавским происхождением лишь в самую последнюю очередь. — Примеч. авт. .

Безусловно, сейчас, так же как и всегда, правомерна оценка исторической роли норманнов в связи с теми преобразованиями, которые они осуществили в светских и церковных институтах, или в связи с дальнейшим развитием стран, которые они захватили и которые потом их поглотили. Тем не менее возможно, что влияние, оказываемое норманнами в это время на Англию и Европу, на Рим и Византию, на христианский и исламский миры, необходимо пересмотреть с точки зрения норманнов, потому что только таким образом это влияние можно оценить полностью. Если достижения норманнов за эти 50 лет рассматривать как нечто целостное, то можно получить еще более объективную оценку вклада норманнов в европейскую историю {2} 2 Речь идет, собственно, о нормандцах — именно так корректнее с точки зрения исторической истины именовать этих людей. Термин «норманны», традиционно относимый к викингам, совершавшим набеги на Европу в VIII–XI вв., в случае его применения к выходцам из Нормандии имеет несколько странный оттенок и лишь запутывает ситуацию, создавая иллюзию единства тех и других, в то время как мы имеем дело с принципиально различными историко-культурными общностями. В качестве антитезы этому комментарию следует отметить, что в данном случае именно скандинавское происхождение предков норманнов отразилось в той напористой, целеустремленной и в высшей степени энергичной политике, которую проводили как наиболее выдающиеся из нормандских вождей, так и все нормандцы в целом. Секрет феномена Нормандии, заявившего о себе на рубеже раннего и развитого Средневековья и во многом, собственно, обусловившего переход от первого ко второму, кроется именно в этом безотчетно осознаваемом наследии предков, а также в том, что викинги, осевшие в Северной Франции, влили новую кровь в жилы населения этой земли. Нормандия получила подпитку в форме своеобразного клона наиболее молодого и агрессивного социального организма на континенте, почти идентичного по основным показателям германским социумам эпохи Великого переселения. Аналогичным было и влияние — «пассионарность» викингов по инерции продолжала оказывать воздействие на масштаб притязаний и формы деятельности государей из рода нормандских герцогов, да и простых нормандцев. — Примеч. ред. .

Уже простое перечисление фактов наводит на мысль о взаимосвязанности всех деяний норманнов в этот период. В 1047 году в Италии близ Кутанса свою фантастическую карьеру начал Роберт Гвискар, сын Танкреда Готвилльского-ле Гвишара, впоследствии — герцог Апулии; в тот же год молодой герцог Вильгельм, будущий завоеватель Англии, после битвы при Валь-э-Дюн избавился от клейма «незаконнорожденного» и начал свое успешное правление в Нормандии. Примерно за 2 года до победы норманнов над Львом IX в битве при Чивитате в 1053 году герцогу Вильгельму удалось заручиться обещанием короля Эдуарда Исповедника об английском престоле, что и послужило причиной возникновения новых, и впоследствии столь значительных для Англии, Константинополя и Рима, отношений между норманнами и папством. К тому же, всего за 5 лет до битвы при Гастингсе, норманны захватили Бари, чем ознаменовался конец правления Византии в Италии. Через год, как раз перед походом Вильгельма Завоевателя на Шотландию, норманны отвоевали у сарацин Палермо. Это было в 1072 году, а год спустя на папский престол под именем Григорий VII взошел архидьякон Гильдебранд, который и выступал организатором союза между Папой и норманнами. Все эти хронологические связи подтверждаются множеством примеров. Роберт Гвискар захватил Дураццо (Диррахий) и начал вторжение в Византию всего за 4 года до того, как в 1085 году Вильгельм Завоеватель спешно вернулся из Нормандии в Англию, чтобы противостоять там угрозе вторжения из Скандинавии и спланировать «Перепись Страшного Суда». К 1091 году вся Сицилия была под властью младшего брата Роберта Гвискара, Рожера «Великого графа», а сыновьям Роберта Гвискара и Вильгельма Завоевателя, Боэмунду и Роберту Коротконогому, было суждено стать союзниками в первом крестовом походе.