Уинстон Черчилль - Британия в новое время (XVI-XVII вв.)

Неделя отдыха в Виндзорском замке, предоставленная королю, представляла собой разительный контраст по сравнению с лишениями замка Херст. Здесь с ним снова обращались с уважением, соблюдая придворный этикет. Присутствовали почти все королевские слуги и приближенные.

Каждый вечер Карл обедал по старинке; слуги опускались перед ним на колени. Офицеры, выходившие вместе с ним к столу, низко кланялись монарху, отдавали честь и почтительно выслушивали его слова. Несколько дней в Виндзоре представляют собой небольшую передышку перед бурными лондонскими событиями. Теперь — вперед, в столицу! «Не будут ли Ваше Величество столь любезны выступить в дорогу?»

В Лондоне была усилена охрана, введены пароли. Шестого декабря 1648 г. у входа в парламент рядом с полковником Прайдом стоял некий лизоблюд, и когда члены палаты общин пытались занять свои места в зале, он отмечал тех, кто мог не подчиниться воле армии. Из общего числа в пятьсот с лишним членов парламента триста так и не смогли попасть внутрь, а сорок пять человек, все же попытавшихся войти, были арестованы. Это событие получило название «прайдова чистка» [103] В результате «прайдовой чистки» пресвитериане были изгнаны из палаты общин. — Прим. ред. . Не только вся английская нация, но и Европа должна была увидеть великий суд над «человеком, запятнавшим себя кровью». Юристы самым тщательным образом изучили все английские законы и прецеденты начиная с древнейших времен, но так и не обнаружили ни малейшей возможности провести открытый судебный процесс против монарха, хотя примеров убийства королей хватало: Эдуард II погиб в замке Беркли, Ричард II — в Понтефракте, и судьба их была ужасна. Но в обоих этих случаях расправа над королями совершалась тайно, а теперь победоносная армия хотела преподать английскому народу урок послушания, а Кромвель, который еще полтора года назад мог стать вице-королем Ирландии, теперь видел в убийстве короля свой единственный шанс получить верховную власть и остаться в живых. Хотя Ферфакс вполне справедливо указывал, что казнь пленного Карла будет лишь означать переход всех его прав к сыну, находящемуся в Голландии, его не слушали. В Англии не нашли ни одного юриста, чтобы сформулировать обвинительное заключение. Некий голландский правовед Исаак Дорислау [104] Дорислау Исаак (1595–1649) — известный в свое время дипломат, являлся представителем Долгого парламента в Гааге. — Прим. ред. , давно живший в Англии, состряпал распоряжение о созыве суда, язык которого не имел ничего общего с английской правовой практикой и был больше похож на распоряжение римского Сената, санкционировавшего свержение тирана преторианской гвардией. Постановление, принятое покорными остатками палаты общин, предписывало создать суд из ста тридцати пяти уполномоченных для рассмотрения дела.

Подробности суда над королем хорошо передают ощущение драмы, которое было присуще всем участникам этого беспрецедентного события. Это был не просто процесс, а расправа над монархом, представлявшим в своем лице законы и древние традиции королевства. Карл, основываясь на английской конституции и законах, которые он столь часто нарушал, находясь у власти, отвечал на обвинения аргументами, опровергнуть которые было невозможно. Он смотрел на своих судей «с неподдельным презрением». Король отказался признать правомочность трибунала. Для него происходящее было чудовищным беззаконием. Джон Брэдшоу, председатель суда, не мог противопоставить защите короля ничего вразумительного. Однако армия обладала достаточной силой и властью, чтобы отрубить королю голову, и именно это она любой ценой вознамерилась сделать. Симпатии подавляющего большинства людей, присутствовавших в зале суда, были на стороне короля. Когда после полудня в последний день заседания Карлу отказали в праве быть выслушанным и повели к выходу, по залу пронесся негромкий, но ясно слышимый шум голосов — «Боже, спаси короля!». Солдаты, подстегиваемые своими капралами, ответили на это криками «Правосудия! Правосудия!» и «Казнь! Казнь!».

Личное достоинство короля уважали, и все его пожелания учитывались до последнего часа.

Никто не предпринял ни малейшей попытки воспрепятствовать его просьбам — ведь судьба монарха уже была окончательно решена. Сделали все, чтобы Карл устроил свои дела и получил религиозное утешение. Кромвель с большим трудом добился, чтобы под смертным приговором королю было проставлено достаточное количество подписей. Но большинство из тех, кто подписал его, пребывали в ужасе от совершенного деяния. Тяжкий груз этого преступления им предстояло нести до конца своей жизни.

Казнь Карла не являлась кровожадным убийством — то была церемония, жертвоприношение, или, если позаимствовать выражение испанской инквизиции, аутодафе, «акт веры». Утром 30 января 1649 г. Карла доставили из Сент-Джеймского дворца в Уайтхолл. Шел снег, и король надел теплое белье. Он бодро шел в сопровождении стражи. Расстояние от Сент-Джеймского дворца до Банкуэтинг-Хауза [105] Банкуэтинг-Хауз — одно из наиболее известных зданий на улице Уайтхолл, сооруженное в 1619–1622 гг. как часть дворца Уайтхолл. — Прим. ред. было небольшим, примерно полмили, и Карл преодолел его довольно быстро. Айртон и Харрисон оставались в здании с обреченным королем. Кромвель находился там, где это требовалось, успевая повсюду.

В полдень Карлу сообщили, что его час настал. Через высокое окно Банкуэтинг-Хауза он вышел на построенный рядом эшафот. Солдаты удерживали на расстоянии огромную толпу. Король с презрительной улыбкой оглядел приготовленные веревки, которые должны были помочь привести приговор в исполнение, если он откажется подчиняться решению трибунала. Карлу позволили сказать несколько слов, если он того пожелает. Войска услышать его не могли, и он обратился к тем, кто собрался на помосте. Король сказал, что умирает добрым христианином, что прощает весь мир и прежде всего тех, кто виновен в его смерти (не назвав никого по имени). Он пожелал им покаяния и выразил желание, чтобы они нашли путь к миру в королевстве, чего, по его мнению, нельзя достичь силой. Карл добавил, что если бы он положил начало деспотичному правлению и изменению всех законов волей меча, то его не постигла бы такая участь, а так как он не виновен в развязывании гражданской войны, то стал мучеником за свой народ.

Затем с помощью палача Карл убрал свои волосы под белую атласную шапочку. Он положил голову на плаху и сам дал сигнал палачу. Последний сделал свое дело одним ударом.

Отрубленную голову короля помощник палача показал народу и воскликнул: «Это голова предателя!». К месту казни стеклось неисчислимое множество людей, испытывавших сильнейшие чувства. Многие из них с трудом сдерживались. Когда собравшиеся увидели отсеченную голову Карла, «тысячи присутствовавших издали такой стон, — писал один современник, — какой я никогда не слышал прежде и не испытываю желания услышать впредь».