Анатолий Марченко - Третьего не дано

Юнпа прислушалась было к ним, но почувствовала, что Ленин скоро закончит свое выступление. И он действительно закапчивал. Последние его слова прозвучали в абсолютной тишине:

- Если мы не дадим ни фразам, ни иллюзиям, ни обману, ни истерике сбить себя с правильного пути, то социализм победит!

25

В тот час, когда в Денежном переулке, в особняке немецкого посольства, прозвучал выстрел Блюмкина, заведующий отделом по борьбе с контрреволюцией Лацис находился в Наркомате внутренних дел. Получив известно об убийстве Мирбаха, он тотчас же сел в машину и коротко приказал шоферу:

- На Лубянку!

Дзержинского он там пе застал: Феликс Эдмундович был в немецком посольстве.

Едва Лацис вошел в свой кабинет, как раздался телефонный звонок.

- Завершено ли у вас дело племянника графа Мирбаха? - отрывисто спросил Дзержинский.

- Его взял у меня Блюмкин, - ответил Лацис.

- Когда?

- Сегодня в одиннадцать утра.

- Материала этого дела обнаружены на месте покушения, - сказал Дзержинский.

- Работа Блюмкина!

- Кажется, в этом нет сомнения, - сказал Дзержинский. - Я немедленно выезжаю в Трехсвятительский, в Покровские казармы. Попов устроил там заваруху. Вас, Мартин Янович, попрошу отправиться на съезд и сообщить о случившемся Петерсу.

Лацис поспешил в Большой театр. Разыскав Петерса, стоявшего в сторонке в фойе и оживленно втолковывавшего что-то хмурому Калугину, Лацис начал было говорить, но Петерс не дал ему раскрыть рта.

- Дзержинский арестован в штабе Попова! - волнуясь, воскликнул он.

- Арестован? - изумился Лацис.

- Сейчас же едем на Лубянку. - Петере устремился к выходу. - Надо обсудить создавшееся положение и принять самые экстренные меры.

В ВЧК Петере бросился к телефону и связался со штабом Попова.

- Говорит Петере. Прошу к аппарату товарища Дзержинского, - волевым тоном попросил он.

Человек, взявший трубку на другом конце провода, ответил не сразу.

- Вы что, оглохли? - возмутился Петере. - Немедленно пригласите к аппарату Феликса Эдмундовича!

В трубке послышались отзвуки приглушенных голосов.

- Мы не можем его позвать, - торопливо проговорил кто-то и тут же повесил трубку.

Петере вскипел:

- Я заставлю их ответить!

На второй его звонок к телефону подошел Александрович.

- Товарища Дзержинского вызвать не могу, он занят, - глухим голосом, в котором проступало плохо скрываемое волнение, произнес он.

- Да в чем дело, что за таинственность? - воскликнул Петере. - Объясни, что там у вас происходит.

В ответ не раздалось ни единого слова.

Пришлось звонить в третий раз.

- На каком основании вы задержали Дзержинского? - спросил он Александровича, который снова подошел к телефону. - Извольте немедленно объясниться.

- Я действую по указанию ЦК партии левых эсеров, в которой состою, и не имею права вдаваться в причины. Это вы узнаете из наших документов. Теперь Александрович, видимо подбодренный своими коллегами, говорил вызывающе, хотя глуховатый голос нет-нет да и выдавал его истинное состояние.

- Сволочи! - воскликнул Петере. - Надо разворотить это изменническое гнездо! Надо...

Он не договорил: по прямому проводу позвонил БончБруевич.

- Владимир Ильич дал указание двинуть артиллерию и другие воинские части против мятежников, - сказал он. - Временное исполнение обязанностей председателя ВЧК возлагается на товарища Петерса. Ильич предупредил, что за жизнь Дзержинского ответят головой тысячи провокаторов и мятежников.

Петере поспешил на съезд, чтобы усилить охрану театра. Лацис вернулся в ВЧК. Он отдавал распоряжения своим подчиненным, как вдруг в кабинет к нему вихрем ворвался чекист.

- Мартин Янович, там, в коридоре, наших комиссаров арестовывают!

- Что?!

Выскочив в коридор, Лацис нос к носу столкнулся со здоровенным матросом Жаровым. Издевательская усмешка расплылась по его скуластому рыхловатому лицу.

- Руки вверх! - приказал Жаров.

- Ты на кого?! Я Лацис!

- Его-то мне и надо! - пробасил Жаров, не переставая ухмыляться. - На ловца и зверь бежит!

"Надо немедленно сообщить в Кремль", - подумал Лацис и решил схитрить.

- Хорошо, - сказал он, - вот только фуражку возьму.

- Дуй, да поживее! - самодовольно разрешил Жаров.

Лацис вошел в свой кабинет. Сообщить в Кремль по прямому проводу о том, что его арестовали и куда увозят - неизвестно, было делом одной минуты.

В коридоре Лациса ожидали вооруженные мятежники. Они вывели его на улицу и направились в сторону Сретенки.

"В Трехсвятительский, в штаб Попова", - подумал Лацис.

Предположение подтвердилось. На Покровке он увидел свежевырытые окопы. Караул мятежников стоял на бульваре, строго контролируя каждого проходящего.

В штабе Лацис встретил Попова. Блестели начищенные, как на праздник, хромовые фасонистые сапоги. Блестели кожаные галифе, обтертые сзади, и кожаная куртка. Блестели новые скрипучие ремни, портупея, фуражка. И даже полные розовые щеки Попова блестели, будто смазанные жиром.

- По постановлению ЦК партии левых эсеров вы арестованы, - торжествующе объявил Попов, не выдерживая, однако, прямого, уничтожающего взгляда Лациса.

- Как вы посмели поднять руку на Дзержинского? - в упор спросил Лацис.

- Вы заступаетесь за мерзавцев мирбахов! Вы продались немцам! - завопил Попов, стараясь криком заглушить в себе страх и возбудить окруживших их матросов.

Два дюжих матроса, от которых разило водочным перегаром, подтолкнули Лациса в дверь, и здесь он увидел Дзержинского. Феликс Эдмундович стоял заложив руки за спину. Лицо его пылало гневом и решимостью...

...Шестого июля Юнна не выдержала: придя в Большой театр, она поняла, что не сможет спокойно сидеть здесь, пока не убедится, вернулся ли Мишель с задания или нет.

Как ни велико было желание остаться на съезде, тревога в ее сердце нарастала, и она поспешила в Каретный ряд, надеясь хоть что-либо узнать о Мишеле или же случайно встретить его.

Был жаркий, безветренный день. Над разомлевшими на солнце домами и улицами стэял зной, предвещавший затяжные дожди.

Юнна медленно прошлась вдоль дома, где жил Мишель. Она надеялась увидеть знакомое окно на третьем этаже распахнутым, но оно было наглухо закрыто.

"Я все равно должна увидеть его, все равно", - в тревоге повторяла Юнна.

Она медленно побрела назад, раздумывая, как ей поступить, и вдруг решилась. С Неглинпой она вышла к Варсонофьевскому переулку и стала подниматься по крутому тротуару к зданию ВЧК. В здание это Калугин категорически запретил ей входить не только днем, но и ночью. Сейчас она и не помышляла об этом. Просто решила пройти мимо. Может, ей повезет, ц она увидит Мишеля или кого-либо из его знакомых.

- Куда прешь, Маруся? - вдруг заорал на нее часовой. - А ну, развернись кормой! Прохода нету!