Александра Ленель-Лавастин - Забытый фашизм: Ионеско, Элиаде, Чоран

Подлинность тягостного чувства, ощущаемого Ионеско по отношению к сослуживцам по дипломатической миссии, вряд ли стоит подвергать сомнению. Ее удостоверяет и Мариана Сора. В ее воспоминаниях рассказывается о жалобах Ионеско в адрес его начальства, которое не переставая ставило ему палки в колеса, издевалось над его предложениями, хихикало всякий раз, когда он произносил имена двух критиков-западников, Георге Калинеску и Эуджена Ловинеску. Вяну он писал, что встречает или непонимание, или зависть. Вынуждаемый к бездействию, он «казнил» своих сослуживцев одного за другим — несколькими росчерками своего убийственного пера. Сотрудники службы печати Драгу, Толю, Палтиня... «Отвратительные животные, мертвецки бледные неудачники». Пахнувшую розовой водой «бесполезную болтуху» Елену Вакареску, жену советника по культуре, он припечатал «кретинкой», — не говоря уже о самом после Дину Хиотте — тот у Ионеско «мрачный тип». В 1945 г. Ионеско вспоминал о бесчисленных обедах, «куда приглашались политические деятели, ныне сидящие в тюрьме, и прочие идиотки-графини»; на каждый такой обед, возмущался драматург, расходовалось столько средств, что можно было бы издать две книги. Он протестовал, но ничего нельзя было сделать — ведь это они распределяли фонды, подчеркивал Ионеско [727] Там же. С. 277. .

Забавная деталь: упомянутый Ионеско Драгу летом 1941 г. заменил в представительстве Чорана — на основании специального ходатайства самого поверенного в делах Дину Хиотта. Последний также непрестанно восхвалял вышеназванных Толю и Палтиню, которых в телеграмме, отправленной 4 июня 1941 г. в секретариат министерства пропаганды, квалифицировал как «прекрасных информаторов и пропагандистов» [728] МИД: телеграмма № 41761, ссылка: Кадровый состав службы печати, от 4.6.1941; зарегистрирована за № 42377 f 187 за подписью Д. Хиотта. . Через год после этого Хиотта отнюдь не огорчило появление среди сотрудников миссии Ионеско с его убийственной иронией и выражением грустного клоуна. Ионеско, разумеется, был куда менее способным дипломатическим работником, чем парочка Толю — Палтиня, и отличался заметно меньшим рвением, однако, как ни странно, оказалось, что его таланты доставляли дипломатической службе гораздо меньше неприятностей, чем высокие качества Чорана.

Итак, в чем же заключалась служебная деятельность Ионеско в посольстве Румынии в Виши между июнем 1942 — июнем 1944 года? Рассмотрим в качестве примера длинный «листок по учету личной деятельности» за декабрь 1941 — январь 1944 года, заполненный самим Ионеско. При этом напомним, что оценивать документы такого рода следует с осторожностью [729] Данный документ хранится в вышеупомянутом личном деле. . В отчетах, составлявшихся для руководства, Ионеско мог несколько преувеличить сделанное, чтобы заслужить одобрительное отношение своих начальников. Вместе с тем его деятельность не могла носить совершенно фиктивного характера. Ионеско ранжирует выполненную работу по ряду рубрик. В первой из них, под названием «мероприятия по сотрудничеству», называется совместная разработка списков публикаций для распространения среди представителей румынской прессы во Франции с журналистами Марселя, Ниццы, Монпелье, Тулузы (Ионеско явно использовал командировки в означенные города, чтобы немного прогуляться). Ионеско уточняет далее, что в Марселе он провел ряд встреч, направленных на укрепление торгово-экономических отношений между антонесковской Румынией и петэновской Францией. Цель — создание франко-румынской торговой палаты. Оно поручено лично Ионеско; прикрываясь необходимостью работы в этом направлении, Ионеско неоднократно посещал Марсель. Однако он не поселился там, как свидетельствуют его многочисленные донесения, направленные в Бухарест в конце 1942 — начале 1943 годов. Все они помечены Виши, и на всех стоит штемпель посольства. Отметим, что создание торговой палаты послужило основанием для написания еще одного донесения, от 23 февраля 1944 г. (№ 1550), также подписанного лично Ионеско. Наконец, в ту же рубрику «мероприятия по сотрудничеству» он включил «редактирование разделов по культуре ежемесячного информационного «Бюллетеня службы печати посольства», распределение «брошюр и пропагандистских изданий» в «собственной сфере деятельности», а также составление отчета о преподавании румынского языка в Университете города Монпелье.

Во вторую рубрику этого хорошо структурированного отчета отнесены разнообразные «индивидуально проведенные мероприятия». Среди них значатся организация ряда радиопередач, публикация переводов и разные «акции по кинопропаганде». В третьей рубрике перечислены его контакты с различными журналами и иными печатными органами: в его задачи входит обеспечение публикаций в них статей, посвященных Румынии, размещение переводов румынских авторов. Среди печатных органов называются «Журналь дей деба», еженедельники «Демэн» и «Комба», а также журналы «Поэзи», «Конфлюанс» и «Кайе дю Сюд» (под руководством Жана Баллара). Последний упоминается в последующих донесениях особенно часто. Приведенный список заслуживает подробного рассмотрения. Уточним, что вследствие установления вишистскими властями жесткого контроля над прессой и введения цензуры свобода выражения в указанных журналах практически отсутствовала. Вместе с тем власти допускали для них определенную культурную автономию — при условии, что они не затрагивали никаких серьезных тем; такая стратегия создавала видимость нормального положения дел. В этом плане выбор Ионеско имеет значение: очевидно, что он не собирался устанавливать связи с журналами, известными как органы интеллектуального коллаборационизма, с адептами «петэновского искусства», с горячими сторонниками нового режима.

В рамках действовавших ограничений писатель остановил свой выбор на тех изданиях, где, напротив, делались попытки объединить усилия для воссоздания независимой литературы — хотя бы в ограниченных масштабах. Таков был, в частности, лионский журнал «Конфлюанс», где главным редактором был Рене Тавернье, Жое Буске вел отдел рецензий на новые книги, где публиковался Анри Мишо. «Конфлюанс» принадлежал к числу небольших журналов, старавшихся печатать молодых поэтов, а для тех из них, кто уже получил признание, заменял печатные органы, ставшие гнездами коллаборационизма (например, NRF ). Это вовсе не означало отсутствия у таких журналов политической двусмысленности. В «Конфлюанс», выходившем с подзаголовком «Журнал французского возрождения», часто звучали открыто пропетэновские нотки. В 1944 г. его тираж достигал 5000 экземпляров. Несколько меньшим был тираж «Поэзии», выходившей под заглавием «Поэзия-40, ...-41, ...-42, ...-43, ...-44». В этом журнале, основанном на небольшие средства Полем Зегерсом, с 1943 г. публиковались Жан Тардье, Мишель Лейри, Жан Полан. Он также принадлежал к числу печатных органов, которым отдавал предпочтение Ионеско. Следует отметить, что Поль Зегерс и Рене Тавернье поддерживали отношения с Арагоном, являвшимся одним из главных вдохновителей и организаторов подобной литературной «контрабанды», целью которой было защитить возрождение французской поэзии, пусть и в такой форме. Симпатии атташе по печати, затем главного секретаря по культуре румынской дипломатической миссии явно были ориентированы в направлении этих изданий. Однако в его донесениях упоминались и иные печатные органы, в том числе и те, кто, будучи созданы после оккупации вишистским министерством информации, выступали рупорами петэновского режима. Упомянем, в частности, католический еженедельник «Демэн», где главным редактором был Жан де Фабрэг.