Александр Окороков - Мемуары власовцев
- Название:Мемуары власовцев
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Вече,
- Год:2011
- ISBN:978-5-9533-5913-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Окороков - Мемуары власовцев краткое содержание
Проблема сотрудничества советских граждан и части русской эмиграции с немцами в годы Второй мировой войны долгое время находилась за плотной стеной умолчания, а если и освещалась в отечественной исторической науке, то достаточно односторонне и неполно. Однако справедливо говорят, что можно переписать учебники истории, но нельзя изменить прошлого. Без знания данной проблемы невозможен объективный анализ политики как Германии, так и Советского Союза в предвоенный и военный периоды. Кроме того, незнание вопроса, связанного с этой темой, не дает полного ответа и на историю проблемы антисоветского движения в послевоенный период, что в свете сегодняшних политических изменений имеет весьма актуальное значение.
В данном сборнике представлены воспоминания некоторых участников борьбы против советской власти на стороне Германии, как из числа белых эмигрантов, так и бывших советских граждан.
Мемуары власовцев - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Напротив в том же дворе в отдельном доме жила разведённая Павла Семёновна, у неё жил высокий итальянский офицер; иногда я к ней заходил за книгами, и мне она даже подарила «Историю СССР» и «Географию СССР» в двух томах. Я их привёз в Рим и подарил Герцогу Лейхтербергскому для библиотеки при Русском собрании. За ней ухаживал немец Фриц, фельдфебель из интендантства. Сидят вдвоём на заборе и смотрят друг на друга — уж не знаю, на каком языке они разговаривали. Однажды прихожу — во дворе лежит гора обрезков от досок с лесопильного завода, это Фриц прислал целый грузовик дров.
Иногда к нам заходил полицейский побеседовать, у него жил наш офицер, русский, подполковник инженерных войск. Как-то раз пришёл полицейский к Павле Семёновне и принёс приказание — ездить на рытьё противотанковых заграждений. Она сказала, что не поедет. Полицейский сказал, что это приказ свыше и отказываться нельзя. Она как стала ругаться матерными словами. Сама она из простых, но в Ташкенте вышла замуж за врача, потом разошлась с ним и очутилась в Гомеле.
Ежедневно под вечер к нам собирались соседи и в ожидании тревоги играли в дурака, домино и вели со мной бесконечные разговоры. Ругают советскую власть на чём свет стоит, многие из них уже «сидели» по несколько лет. Я как-то спросил: «Вот вы ругаете коммунистов, а какую вы власть хотели бы? Как при царе?» Мне отвечают: «Так разве мы об этом можем мечтать? При царе был просто рай на земле, нам хотя бы немного лучше, чем было при советах…»
Разговорились с женщиной, ездившей на Полтавщину за хлебом. Рассказала, что немцы сожгли четыре деревни, куда заходили партизаны — являлись к старосте и требовали хлеба и сала, попробуй не дать! Немцы в наказание зажигали деревни со всех концов, никого не выпускали, детей штыками бросали в огонь…
Как-то мы после налёта пошли посетить наших хозяев-«богомазов» на Будённовской улице: дом очень пострадал от вблизи упавшей осколочной бомбы, окна разбиты, в стенке, около которой я спал, — дыра, а крылечко, с которого мы с хозяевами наблюдали бомбардировки, почти снесено огромными осколками. Рядом был красивый домик с зелёными ставнями, мы раза два туда заходили, чтобы там поселиться, но хозяев не заставали — теперь этого дома не было, разрушен вблизи разорвавшейся бомбой и сгорел дотла.
Наших прежних хозяев мы не застали, они уехали в деревню. Счастье наше, что мы за два дня до этого переехали в другой район! Я дал почитать хозяину (графу Корбуту) «Сионские протоколы», чуть ли не первое издание, привезённое мною из Парижа. Книга пропала, но я не жалел, так как уверен, что она в рукописных копиях размножена среди русских людей, которые особой симпатии к «иерусалимским дворянам» не питают. Мне даже говорили: «Если у нас начнётся по-настоящему, то мы ни одного еврея не пощадим!» Рассказывали, что в какой-нибудь лавчонке, кооперативе или киоске для продажи прохладительных вод все служащие христиане, но достаточно влезть туда одному еврею, как через некоторое время там ни одного христианина не останется. Хотя Гомель и считался до революции одной из «еврейских столиц», но при мне там ни одного еврея не было. Но никто не упоминал о расправе немцев с евреями. Я переночевал раз в одном домике, хозяйка была очень милая, но я ушёл, так как окна были разбиты, а в начале марта под разбитым окном удовольствия мало, и я ушёл оттуда на следующий день. Потом мне говорили, что хозяйка — еврейка, но её немцам не выдали, так как она хороший человек.
18 марта. Бесплатное развлечение: в «Доме коммуны» загорелся чердак, прибыла итальянская пожарная команда, в касках и всём том, что полагается для благоустроенных пожарных команд. Офицерская столовая на втором этаже, мы обедали и из окон наблюдали, как над нами тушили пожар, к часу дня всё было окончено. Ночью был налёт авиации, пострадала товарная станция, долго шипел раненый паровоз.
Утром было прощание с командиром корпуса (эксчеленца) генералом Гарибальди, каждому пожал руку. Получили в подарок по 500 наилучших хорватских папирос, но за транспорт их заплатили по 24 лиры. Вечером одна бомба упала около домика, где мы хотели остановиться на постой, но не застали хозяев, — убит один итальянский солдат и трое раненых. Мы говорим, что кто-то о нас усердно молится… Около штаба корпуса стоит прожектор и около него упало три бомбы, так что прожектор больше не зажигали.
23 марта— фашистский праздник. Утром было синема, говорящая картина, длинная, мало интересная — вся аппаратура привезена из Италии в чемоданах. Потом длинную душещипательную речь произнёс полковник, заведующий отделом «Ассистенца» (учреждение, ведающее распределением подарков, поступающих в огромном количестве из Италии), главный казнокрад. Нам многого недодают из положенного — Муссолини установил такой паёк для армии, что не хуже американского, — итальянцы ропщут, но никто не жалуется. Мы объясняем это их психологией: если начальник ворует, то младшие тоже будут делать то же, когда достигнут высшего чина. Я никогда не слышал, чтобы русский офицер позволил бы себе наживаться за счёт подчинённых, и в испанской армии я тоже ничего подобного не видел, там бывает даже соревнование среди офицеров — кто лучше кормит своих солдат.
Обед по случаю праздника был улучшенный. Итальянские офицеры — а их обедает человек 50 — пытались хором петь фашистские песни — «Джовинецца» и другие. Каждый пел соло и фальшиво — получилась какофония сверхъестественная, я в жизни не слышал подобного хорового пения. Потом пошли в штаб корпуса получать подарки, каждому пакет от женской фашистский организации. В моём пакете были тёплая бязевая рубаха, тёплые перчатки, тёплые носки, папиросы и шоколадка. Некоторые пакеты были вскрыты, содержимое частично изъято, судя по списку, в каждом пакете. Кроме того, выдавали отдельно по несколько коробок сардин, по две шоколадки, два пакетика румынских бисквит и дешёвое стило. Старшим в чине выдавали немного больше — таков, видно, обычай.
Солдаты нашего Уффичио получили семь пакетов подарков на 20 человек. Видно, остальное пошло на вольный рынок.
Накануне в Гомеле были сбиты два советских бомбардировщика, взяты в плен четыре красных авиатора. Был сбит также один английский самолёт. Немцы привезли в Гомель крупные противоавиационные пушки и несколько прожекторов — теперь в Гомеле стало около сорока орудий.
Получил из Рима открытку от Юренинского [18] 18 Юренинский Михаил Николаевич — капитан Марковского пехотного полка. В годы гражданской войны в Испании воевал в Русском отряде армии генерала Франко. С 1940 г. служил в испанском государственном банке. Умер в Мадриде от кровоизлияния в мозг.
(он теперь Джурими), с ним в Риме Белин, [19] 19 Белин Петр Васильевич — капитан Корниловского артиллерийского дивизиона. Окончил Михайловское артиллерийское училище. Участник 1-го кубанского похода. В годы гражданской войны в Испании служил офицером в армии Франко, а во время Второй мировой войны — в итальянских войсках в России. После войны жил в Испании, работал инженером в организациях по восстановлению опустошенных войной местностей, затем — на Испанском национальном радио. Умер в Мадриде 31 июля 1977 г. от рака легких.
ожидают из Испании ещё нескольких человек. Но они просидели в Риме девять месяцев и на фронт не попали.
Интервал:
Закладка: