Этьен Кассе - Исповедь меча, или Путь самурая

Даже процесс надевания шлема самураем превращался в ритуал. Перед тем как надеть его, буси обвязывали голову специальной повязкой — хатимаки. Повязывалась хатимаки с определенным духовным подтекстом: буси готовился к борьбе, к действию и, вполне может быть, к подвигу. Он готов был перейти от сиюминутного, обыденного к чему-то мистическому, священному и обретал вдохновение битвы.

Вместе со шлемом неотъемлемым атрибутом военного костюма самурая становилась металлическая полумаска, называемая хаппури. Она закрывала щеки и подбородок буси. Маскам придавали черты человеческих лиц, но черты утрированные — у них обязательно должно было быть отталкивающее, пугающее выражение. Неприятель обязан испытать ужас при виде буси!

И вот представьте: самурая ждет поход. Он достает военное снаряжение из специального деревянного сундука для доспехов, называемого ёрои карабицу, и начинает облачаться. Сначала ему следовало надеть нижнее платье и шапочку, затем перчатки из кожи и напульсники, потом верхнее платье, после чего икры ног обвязывались обмотками и на них надевались наголенники. Затем следовали меховая обувь и панцирь, а под конец закреплялись наплечники. Знатные самураи иногда надевали поверх лат цветное кимоно. Шлем же надевался прямо перед битвой. Впрочем, среди самураев особым шиком считалось во время боя снимать шлем и использовать его вместо щита, укрывая лицо от стрел. (Щитами, татэ, в японской армии пользовались только пехотинцы. Татэ были огромными, деревянными, их ставили на землю и укрывались от стрел врага.)

Думаете, все? Военный костюм самурая полон? А как же веер? Да-да, именно веер был непременным атрибутом костюма буси. Его самураи носили за поясом. Причем такой веер («оги») был нужен не для обмахивания в жаркую погоду, а для сигнализации и управления войсками. Часто оги изготавливали из железа, и состоял он из массивных стальных пластин. Назывался он тогда «гумбай-утива» и считался знаком феодала. Им знатные самураи вполне могли воспользоваться при нападении с мечом или копьем для самообороны. И ведь пользовались! Сохранилось огромное количество упоминаний подобных историй в японских хрониках. Согласно легенде, подобное искусство самозащиты было разработано знаменитым японским воином XII столетия Минамото-но Есицуне (1159–1189). Металлический боевой веер в руках опытного буси представляет собой серьезное оружие с довольно широким спектром возможностей: складываясь и раздвигаясь, он превращается то в дубинку, то в острейшую бритву.

В «Кодексе Бусидо» сказано:

«…воинские доспехи и снаряжение белого цвета следует считать непригодными и лишающими силы. Сквозь них просвечивает сердце их обладателя».

«Шлем обычно считается очень тяжелым, однако во время взятия крепости или другого сооружения, когда в любой миг на голову могут обрушиться стрелы, пули, камни и бревна, он совсем не покажется таким».

«Соломенную шляпу и шлем следует носить, наклонив их вперед».

«Нужно обратить внимание только на то, как выглядит шлем. Ведь шлем сопровождает голову воина в стан противника».

Ну что? Теперь-то готов самурай к бою? И да и нет. Готов, если ему открыта мудрость дзадзен.

— Янутомо Цуемоти. Цу-е-моти. Писарь записал со знанием дела.

— Оружие?

Бабочка склонил на плечо темноволосую голову:

— Мне все перечислить?

— Только то, с которым вы вступите в борьбу, почтеннейший.

— Гм… Тогда меч.

— Хорошо, дорогой господин…

…Устав после долгого пути, братья Акира и Токото, дети героя Текемады, заночевали в катакомбах. На рассвете сомнения охватили их сердца.

— Глупо было заявлять себя вдвоем на участие в состязаниях, — промолвил Токото. — Надо было лучше продумать все.

— Мы просто столкнулись с неожиданностью. Кто ж знал, что они возьмут нас двоих? Впрочем, наша надежда на победу так лишь удваивается.

— И все же, — продолжал терзаться сомнениями Токото, — наш первоначальный план был иным, или же ты ничего не помнишь? Одному из нас следовало заботиться о друг ом. И что произойдет теперь, если нам придется бороться друг против друга?

— Это вряд ли!

— Нет ничего невозможного.

— Но уж больно это невероятно.

— Но что тогда мы будем делать?

— Тогда будем бороться. Все просто.

— Ты совсем обезумел, Акира? Я никогда не смогу поднять меч на тебя. А ты? Ты смог бы?

— Токото, у нас нет выбора. Это же состязание на жизнь и смерть. А ты как думал, что мы отправляемся на ярмарку, на представление актеров?

— Не знаю. Не нравится мне все это. Как представлю, что кто-то из воинов окажется сильнее тебя, а я должен буду просто смотреть, как он тебя заколет. Нет, такого я никогда бы не смог допустить.

— Прекрати. Надо постараться победить.

— А если мы оба умрем? Что тогда?

— Никто из нас не умрет. Мы — дети героя Текемады, и у нас в руках легендарный меч…

Столь же рано проснулся и Вэй Гуань Джоу, молодой монах из монастыря Шань-Тен-Лай.

После пробуждения почти в полной темноте он прочел двадцать шесть молитв Учителя Фань-Ли, сосредоточившись на цели своего путешествия — Долине Колоколов. Затем схватил свой посох и двинулся на свет дня из темноты своего ночлега.

Монах медленно приближался к арене. Круглая, посыпанная песком, она напомнила ему гигантскую мандалу. Вступил воин в круг жизни, вышел смертным из него…

— Красиво, не правда ли? — раздался за спиной у монаха незнакомый голос. Вэй Гуань обернулся. Рядом стоял высокий могучий воин в белом кимоно и темно-красных штанах. Тело воина было обвязано странной ржавой цепью, а за поясом его висел черный веер. — Я все время возвращаюсь сюда. Говорят, что я здесь и родился.

Воин улыбнулся и, поклонившись, двинулся прочь. Гуань Джоу остановил одного из слуг и спросил тог о о странном незнакомце. Почтительным шепотом слуга ответил, что это человек, который всегда побеждает. Сацудзо.

В полдень появился Митома. Странное все же было лицо у юного самурая знатного рода — с острым подбородком и близко посаженными глазами. Кимоно его было великолепно. Вальяжно прошел он по двору, остановился пред Сацудзо и громко сказал ему:

— Завтра вечером ты будешь уже мертв! Затем он двинулся к Бабочке и выкрикнул:

— Надеюсь, твоя черная кровь не очень смердит мочой, ибо завтра я пролью ее очень много!

— Что прольешь-то, мочу? — задумчиво промолвил Бабочка. — Так, может, тебе лучше надеть свивальник, коли у тебя такие проблемы.