Валерий Сойфер - Власть и наука

В течение последующей жизни Лысенко обосновывал свои рекомендации получаемыми в Горках результатами. рассматривал эту базу как эталон, как образец для подражания. В сравнении её с колхозами страны было заложено то же ядро неправды, какое несли с собой анкеты одесского периода. Во всех отношениях база Горок Ленинских была не похожа на колхозы -- ни по площади земель, ни по объему посевов, ни по насыщенности машинами, ни по использованию собранного урожая, а отсюда -- и по жизненному укладу работников.

К тому же как и с анкетами в Одессе, в Горках ежечасно творили обман. В 1965 году было документально доказано, что лысенковские помощнички норовили всюду смухлевать -- внести загодя побольше навоза и удобрений в почву, а потом присыпать землю ничтожной по питательности своей, "патентованной смесью" и начать трубить, что смесь эта -- чудодейственна; или раскормить коров выше всякой меры, а объявить погромче, что кормили скот умеренно, как кормят в средней руки колхозах. Но был и другой вид подтасовки. Как сказали бы статистики -- была заложена основа для постоянно присутствующей систематической ошибки: здесь хозяйствовали по иным, несоциалистическим меркам.

Чтобы не быть голословным, приведу выписку из официального документа -- "Доклада ко-миссии АН СССР о результатах проверки деятельности экспериментальной научно-исследовательской базы "Горки Ленинские" и ее подсобного научно-производственного хозяйства" (3):

"По главным показателям -- площади пашни и численности дворов -- хозяйство "Горки Ленинские" в 5 раз меньше среднего совхоза Московской области и в 2-2,5 раза меньше среднего колхоза имени Владимира Ильича2 (земли колхоза окружают территорию базы с трех сторон).

... Значительно лучшая обеспеченность хозяйства фондами, кадрами и предоставленное ему право реализации продукции по розничным ценам делают показатели базы "Горки Ленинские" несопоставимыми с показателями рядовых колхозов.

Здесь на 509 га пашни имеется 10 физических (15,5 условных) тракторов, 11 автомашин, 2 бульдозера, 2 экскаватора, 2 комбайна, что с избытком перекрывает потребности хозяйства и обеспечивает резервы.

По расчету на 10 га пашни здесь в 9 раз больше основных фондов, в 3 раза больше производственных фондов, почти в 2,5 раза выше энергообеспеченность хозяйства, чем в среднем по совхозам Московской области" (4).

... Наконец, следует отметить, что хозяйство "Горки Ленинские" практически освобождено от продажи зерна государству.

... Пшеница обменивается хозяйством через заготовительные органы на концентрированные корма. Это означает, что почти вся продукция растениеводства остается в хозяйстве и используется на собственные нужды, в основном как кормовой фонд. Кроме этого, хозяйство закупает зерно, комбикорма, которые составляют 1/3 всех потребляемых концентратов" (5).

Конечно, в таких условиях можно было добиваться результатов, невозможных в условиях других хозяйств страны...

Разворачивать работу в Горках Лысенко начал в 1939 году. В Москву были переведены его любимые сотрудники -- Презент, Долгушин, Авакян, Ольшанский. Отвели делянки и поля также тем, кто стал работать с Лысенко в Институте генетики (прежде всего Глущенко и Бабаджаняну). Под началом Президента ВАСХНИЛ им предстояло теперь трудится по-новому: Лысенко хотелось начать в Москве иное дело, открыть еще одну яркую страницу в жизни. Он понимал, что на старых достижениях долго удержаться вряд ли удастся.

Первый год после переезда ушел, вполне естественно, на обживание нового места. У самого Трофима Денисовича почти все силы растрачивались на ту самую канцелярскую деятельность, которую он раньше столь решительно осудил, витийствуя о порочном, вражеском стиле его предшественников по Президиуму ВАСХНИЛ. Но оказавшись в кресле Президента Лысенко буквально всеми клетками кожи чувствовал замогильный холод, исходивший из Кремля, жизнь повернулась иначе. Страх лез из каждой щели, провокацией мог показаться любой звонок, ошибкой -- любой разговор. Провинциальному, но в то же время цепкому, изворотливому, эгоистичному крестьянскому мужику, на плечи которого легла такая ответственная поклажа, сбросить которую было равносильно тому, чтобы самому свалиться с ней в могилу, -- первые месяцы в Москве показались ужасными (один из его помощников об этом однажды мне проговорился).

И хоть нравилось ему бывать в Горках (как-то он сказал нам в лекции в Тимирязевке, что каждый раз, проезжая мимо ворот ленинского музея, улыбался своей потаенной мысли -- такой приятной: надо ведь, в таком месте работаю, по одной земле с Лениным хожу: не каждому дано), но времени на поездки туда вечно не хватало. Да еще этот смещенный график работы: днем крутишься, крутишься, и ночью до 3-4 часов утра сиди в кабинете. Вдруг Сталину понадобишься, он по ночам звонит. И тут уж держи ухо востро, соображай мгновенно, отвечай солидно, со знанием дела, но и с оптимизмом в голосе, а то -- не ровен час... Да не зарони сомнений в хитрую сталинскую душу... В общем, не до Горок. И не до опытов.

Так пролетел весь 38-й, а за ним и 39-й год. Так и дотянулось всё до июня 1941 года. Грянула война. И ждали вроде её и готовились, а вот нежданной оказалась.

Военные годы

С началом войны теоретические споры ученых сами собой отступили на задний план: все силы были брошены на оборону страны. Захват фашистами уже в 1941 году огромных земледельческих территорий обострил и без того тяжелое положение сельского хозяйства. Теперь от ученых требовалось использовать все средства для решения практических задач.

По мере продвижения немцев на территорию СССР всё больше фабрик, заводов, институтов эвакуировали вглубь страны -- за Урал. В Среднюю Азию из Одессы был переведен лысенковский селекционно-генетический институт. В Ташкенте, Фрунзе, Алма-Ате, Свердловске и других городах оказались многие академические институты. Сам Лысенко кочевал между Омском и Фрунзе. В Омске в составе Сибирского научно-исследовательского института зернового хозяйства работала часть его лаборатории. Нередко Трофим Денисович появлялся в комнате, располагавшейся рядом с кабинетом директора института Гавриила Яковлевича Петренко, и постепенно старался перестроить работу этого давно сложившегося института на свой лад. Во Фрунзе оказались другие лаборатории Института генетики.

Первые предложения Лысенко в эти дни были далеки от его прежних увлечений "антигенетикой". Страна в результате сталинского руководства оказалась неподготовленной к войне. Первый год принес голод и нехватку сырья для промышленности. Поэтому, как один из выходов из создавшегося положения, с весны 1942 года во всех городах была отведена земля под частные огороды, так называемые "участки". Главной культурой, которой их засевали, стал картофель.