Валерий Сойфер - Власть и наука

Роберт Конквест. Большой террор (2).

Первые раскаты критики ВИПБиНК и ВИР▓а в партийной печати

Против тотальной коллективизации крестьян, предпринятой партией, были высказаны довольно резкие возражения грамотными экономистами и агрономами. "Славные чекисты" пошли и здесь на коротком поводке у Сталина и придумали, что в стране действуют антисоветские организации: в 1930 году была якобы раскрыта "Трудовая Крестьянская Партия" (ТКП), в 1933 году была сфабрикована фальсификация о якобы еще одной крупной диверсионной "Группе 3-5ти"[2], затем о Московском Политическим Центре и им подобным. Эти организации никогда не существовали, они были рождены воображением лидеров партии, и по их наущению чекисты заставляли своих жертв признаваться в участии в этих организациях. Так в протоколы допросов попали записи о показаниях многих людей, ставших игрушками в руках следователей.

История этих кафкианских вымыслов, рожденных в кабинетах партийных и чекистских фюреров высшего ранга, еще ждет детального исследования, еще и по сей день архивы партии и ЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ-ФСБ тщательно оберегаются и скрывают основную массу информации как относительно того, кто в Кремле придумал ТКП и другие вредительские организации в сельском хозяйстве, так и полные списки тех, кто пострадал во время партийного террора.

В описываемое время (в конце 1929 -- начале 1930 годов) тень обвинений во вредительстве начала падать и на Вавилова. В центральных газетах стали появляться статьи, направленные лично против него. Правда, и раньше он попадал "на зубок" партийным инквизиторам. Например, еще в начале его государственной карьеры, когда он только заступил в должность директора Института Опытной Агрономии, ему пришлось опровергать обвинения, прозвучавшие в стишках Демьяна Бедного, с желчью обругавшего руководство института за то, что оно при открытии этого научного заведения якобы разрешило провести молебен и окропить стены здания Святой Водой. Стишки появились в "Правде", "Красной Москве" и петроградской "Красной газете".

"...приведенного факта... не было ни при открытии, ни при других обстоятельствах, о чем считаю долгом заявить самым категорическим образом. При переезде Заведующего [фитопатологической] Лабораторией проф. Ячевского из старой квартиры в новую на его личной квартире был действительно приглашен священник, и это, вероятно, послужило поводом к неправильному толкованию..."

-- писал Вавилов в ответ на эти обвинения (4).

В 1929 году его институт был обвинен одним из своих же сотрудников" в отрыве... работы от задач реконструкции сельского хозяйства" (иными словами, в неучастии в коллективизации) в заметке "Ученые в облаках", появившейся в "Листке Рабоче-Крестьянской Инспекции" -- приложении к "Правде" (5).

В конце февраля 1930 года с большой критической статьей выступила уже сама "Правда". Называлась статья "Институт благородных... ботаников" (6). Длинную статью на двух колонках подписал некто В.Балашов, который сообщал о якобы никуда негодной работе сразу двух руководимых Вавиловым учреждений -- ВИПБиНК и Государственного Института Опытной Агрономии. Всё положительное, что автор узрел в работе критикуемых научных центров было представлено в одной фразе: "Ошибки, допущенные в работе институтов не искупаются рядом достижений институтов в научной области". В остальном статья была напичкана описанием недостатков. Все до одного обвинения несли политическую окраску и звучали по тем временам зловеще. Автор утверждал, например, что хотя институты рассылают семена улучшенных культур "нескольким десяткам тысяч крестьян-корреспондентов", на поверку большинство, если не все "корреспонденты" -- кулаки. "Крестьяне... жалуются, что Институт помогает кулаку", -- заключал автор этот раздел статьи.

Следующий пункт был посвящен тому, что в ВИПБиНК процветает семейственность с "дурным антисоветским душком":

"Проф. Писарев пришел в институт с женой, племянником, шурином, Букасов -- с женой и с сестрой, Коль -- с женой, Фляксбергер -- с племянницей, Таланов -- с дочерью, Петрова -- с сестрой и т. д." (7).

То, что и Вавилов работает в институте вместе с женой, не упоминалось, но те, кто знал положение дел в институте, сразу об этом догадывались.

"А социальный состав сотрудников? -- вопрошал вслед за тем автор и отвечал. -- Цифры поистине ошеломляющи".

"В институте опытной агрономии работают 59 дворян, бывших крупных землевладельцев, 25 потомственных почетных граждан, 5 сыновей купцов и фабрикантов и 12 детей попов. (Кроме того, 65 сотрудников не представили о себе никаких сведений).

В институте прикладной ботаники в группе старших специалистов дворян четвертая часть, "прочих" -- свыше половины, а в группе младших сотрудников "прочих" половина и дворян -- 12,5 процентов.

Таковы последствия семейного подбора" (8).

Еще больший гнев автора вызвал тот факт, что коммунистов в институтах почти нет, комсомольцев всего 32, причем из них научной работой занимаются только трое. Сообщалось, что заместитель Вавилова по ВИПБиНК Мартынов -- коммунист, но он ведет линию директора, на критику отвечает высокомерно и грубо, считает, что "не обязан давать отчета в своих действиях никому, кроме ЦК партии и Наркомзема". Автор считал, что работнички такого социального состава ничего хорошего наработать на пользу социалистической родины не могут, в результате чего "...между ведущимися исследованиями и практическим применением их результатов существует разрыв,... институт не сумел связать свою деятельность с требованиями, которые выдвигала жизнь...". Оказывается, эти недостатки уже отмечал в январе 1929 года могущественный Наркомат Рабоче-Крестьянской Инспекции, но "ни одно из предложений РКИ не было проведено в жизнь" (9).

Лично Вавилова обвиняли только в одном, но очень существенном вопросе:

"Директор института акад. Вавилов, занятый рядом других работ, большую часть времени проводит вне института и организационно институтом почти не руководит."

"Еще целый ряд безобразий творится в этих институтах. Но все эти безобразия проходят безнаказанно, так как руководители институтов имеют сильных защитников в центральных московских учреждениях", --

утверждалось в статье (10). Констатируя "нежелание или неумение связать свою работу с общими задачами социалистического строительства, семейственность, отсутствие научной смены", автор статьи в "Правде" приходил к суровому выводу:

"...такие недостатки "нетерпимы в центрах советской науки. Научные институты должны быть очищены от всякого мусора и превращены в подлинные научные штабы социалистической реконструкции" (11).

29 января 1931 года в газете "Экономическая жизнь" была опубликована еще более резкая по тону статья, подписанная сотрудником Вавилова -- заведующим Бюро интродукции ВИР Александром Карловичем Колем, в которой Вавилов уже единолично был обвинен в преступлениях против советской республики: