Осмунд Эгге - Загадка Кирова.Убийство, развязавшее сталинский террор

Ходили и разговоры о том, что эти слухи специально были запущены, чтобы направить агрессию Николаева против Кирова [766] См.: Антонов-Овсеенко. 1989; Волкогонов. 1991. С. 211. .

Но остается неясным, когда именно возникли слухи об отношениях Драуле и Кирова, т. е. возникли ли они еще до убийства или уже после 1 декабря. Если подобные разговоры начались после убийства, то они никак не могли подвигнуть Николаева на совершение этого преступления. Как утверждает Кирилина, эти слухи появились в городе еще летом 1933 г. Как уже упоминалось в гл. 4, в это время Мильда Драуле была переведена из штаб-квартиры Ленинградской парторганизации в Смольном на должность в Ленинградское управление тяжелой промышленности. Никаких объяснений этому переводу Кирилина не обнаружила. Она полагает, что рекомендацию Драуле дал друг Кирова, начальник управления тяжелой промышленности, и связывает этот перевод с появившимися слухами об интимных отношениях между Драуле и Кировым [767] Кирилина. 2001. С. 246. .

Другой автор, Александр Бастрыкин, также считает этот перевод довольно загадочным. Драуле платили в месяц 250 руб., что было по тем временам хорошей зарплатой. Для такого перевода могло быть много причин: может быть, новое место работы должно было покончить от слухами о любовной интриге с Кировым или же это был способ оказать денежную помощь потенциальному убийце [768] См.: Бастрыкин и Громцева. Указ. соч. С. 81-82. Другое предположение по поводу перевода: его причиной был арест брата Мильды Драуле из-за растраты. (См.: Родина. 2005. № 3. С. 62.) . Историк Жуков полагает, что первоначально мотив ревности возник во время первого допроса Драуле, однако впоследствии он был снят — очевидно, для того чтобы не бросать тень на моральный облик одного из лидеров партии и не подтверждать и без того ходившие по Ленинграду кривотолки о шумных кутежах Кирова с женщинами [769] См.: Жуков. Указ. соч. С. 38. См. также: Родина. 2005. № 3. С. 64 (в статье утверждается, что слухи о взаимоотношениях Кирова и Драуле «поползли по Ленинграду уже 1 декабря с 23 часов»). .

Очевидно, что если бы вопрос о ревности, как мотиве преступления, действительно поднимался во время допросов Драуле, то было бы очень странным, если бы он не был отражен в протоколах допросов. Но мы знаем сегодня, что человеком, который допрашивал Драуле с 3 декабря, был Герман Люшков, перебежавший впоследствии к японцам сотрудник НКВД. Если Драуле действительно упоминала во время допросов о своих личных отношениях с Кировым, то почему тогда Люшков не написал об этом в своих публикациях в Японии? Это был бы важнейшее доказательство его утверждений о том, что дело «Ленинградского центра» было на самом деле полностью сфабриковано НКВД.

Если слухи о любовных отношениях Кирова и Мильды Драуле ходили по городу до момента убийства и Николаев знал о них, то это действительно может быть одной из причин того, почему Николаев выбрал именно Кирова жертвой своей мести. Но слухи могли распускаться не с целью направить в нужное русло месть Николаева, но для того, чтобы опорочить Кирова. Или, как это часто бывает, они возникли сами по себе, без всякой цели, независимо от того, имели они или нет какие-либо основания. Ко всему прочему, в этой связи следует вспомнить запись Николаева в дневнике, где он размышляет, кого же ему убить: «Лидака, Чудова» или же, «лучше всего, Кирова» [770] Кирилина. 2001. С. 258. . Хотя для него предпочтительнее было бы выбрать объектом мести руководителя Ленинградской парторганизации Кирова или же его заместителя Чудова, но первым он называет Лидака, директора ленинградского отделения Института истории партии, которого он считал виновным в своем увольнении.

В августе 1934 г. Мильда Драуле проводила отпуск с детьми в Сестрорецке. Киров тоже был якобы в отпуске там в то же самое время, что, конечно же, возбудило слухи об имевшихся между ними отношениях [771] Родина. 2005. № 3. С. 62. . Росляков, который исследовал историю о ревности, полностью ее отрицает. Так, например, он отвергает утверждения о том, что Драуле когда-либо была стенографисткой Кирова или работала в его парторганизации [772] См.: Росляков. Указ. соч. С. 100. . Медведев полагает, что эти слухи специально распространялись после убийства, «очевидно, для того, чтобы скомпрометировать Кирова, или по каким-либо другим причинам» [773] Медведев. 1971. С. 158. Процитированное предложение в книге издания 1989 г. опущено. . Конквест также полностью не доверяет этой истории по одной простой причине: он пишет, что Мильда Драуле была «довольно уродливой» [774] Conquest. 1989. Р. 11-12. . При этом Конквест ссылается на Элизабет Лермоло, которая, как мы знаем, является совершенно ненадежным свидетелем. Сотрудник НКВД Л. М. Райхман, который допрашивал Драуле утром 2 декабря и дал интервью Кирилиной в 1988 г., описывает ее, как миловидную» девушку [775] Кирилина. 2001. С. 252. В интервью использован псевдоним Р. О. Попов. . Как упоминалось ранее, предположительно, она была женщиной с хорошей фигурой и чудесными золотыми волосами. Кирилина также слышала другие описания Драуле от хорошо знавших ее людей. Некоторые из них приводили такие эпитеты, как «миловидная», «простоватая» и «скромная». Другие же говорили, что в ней не было ничего особенного, одевалась она как домработница, имела двоих детей и больную мать, уделяла мало внимания одежде и внешности [776] Кирилина. 2001. С. 254. . Решительное отрицание Конвкестом слухов о возможной любовной связи Мильды Драуле и Кирова несколько озадачивает, принимая во внимание его полное доверие к слухам, которые он считает заслуживающим доверия источником данных о событиях советского периода. Также Конквест даже не обсуждает, мог ли Николаев поверить слухам, которые послужили ему мотивом для убийства.

Нет никаких сомнений, что Киров и Драуле знали друг друга, когда она работала в Смольном; таким же образом Киров был знаком с большинством работников Ленинградского обкома партии. В мемуарах А. К. Тамми, который работал в Смольном одновременно с Драуле, говорится, что Киров и Драуле хорошо знали друг друга и всегда обменивались при встречах улыбками. Однако Тамми не считает, что между ними могла быть любовная связь: «Сергей Миронович был чистым человеком, и подозревать его в тайной связи нет никаких причин» [777] Цит. по: Кирилина. 2001. С. 256. . Это мнение также разделяют и другие хорошо знавшие Кирова люди: его товарищи и коллеги, которых подобные слухи возмущали.

Как мы знаем, при аресте Николаев якобы кричал: «Я ему отомстил! Я отомстил!» Эти слова были интерпретированы некоторыми людьми как косвенное признание, что убийство было совершено из ревности. Однако это можно трактовать и по-другому. Возможно, Николаев имел в виду месть Кирову за то, что он не помог Николаеву в его жалобах на несправедливое отношение [778] См. показания Николаева во время первого допроса, приведенные в гл. 7. .