Андрей Васильченко - Арийский миф III рейха

I— у матери и отца мировоззренческие, расовые, наследственные, санитарные и психологические характеристики в полном порядке;

II— психологические и мировоззренческие характеристики в порядке, однако имеются расовые, наследственные и санитарные недостатки;

III — определенные мировоззренческие недостатки и психологическая незрелость или сильные расовые, наследственные, санитарные отклонения от нормы;

IV — в силу склада характера, мировоззренческих ошибок, серьезных расовых, наследственных, санитарных отклонений являются нежелательной матерью или нежелательным отцом, которым не следует разрешать производить детей на свет.

Правление "Лебенсборна" поспешило учесть критику рейхсфюрера СС и попыталось исправить недостатки в своей работе. Новый руководитель "Лебенсборна" Золльман, так как "он сам ничего не понимал в этих вещах", дал Эбнеру поручение подготовить для заведующих домов циркуляр, в котором должны были быть учтены замечания Гиммлера. Однако это не исчерпало вопроса. Гиммлер и далее пытался делать поправки в предоставленных ему расовых анкетах. Анкеты рейхсфюрера СС обсуждались и в самом правлении "Источника жизни". В ответ на упрек штурмбанфюрера СС Ланга, мол, расовые оценки выставлялись только на основании внешнего облака, Эбнер возразил, что анкета, "составленная рейхсфюрером СС, является замечательным средством для раскрытия личности в целом". Наряду с внешним видом, который фиксировался на фотографии, ответы на предложенные вопросы "настолько ясно раскрывали психологический облик человека, что данная анкета является неповторимым средством для раскрытия расового тела и расовой души". Эбнера ничуть не смущало, что анкета была составлена дилетантом, который за глаза звался недругами "птицеводом". Наоборот, как видим, Эбнер не мог нахвалиться на эту анкету. Он полагал, что ценность анкет заключалась еще и в том, что описанные в них случаи не были искусственно сконструированы, а выхвачены из реальной жизни, "То, что люди, заполняющие эти анкеты, являются

не специалистами в области расоведения, а просто людьми здравого смысла, отнюдь не снижает ценности данного документа". Впрочем, Эбнер не отрицал, что обучение подчиненных ему специалистов все-таки требовалось, так как медицинские знания не предполагали знания основ расоведения.

Расовое и мировоззренческое препарирование родителей отнюдь не было умственной забавой эсэсовцев. Для тех, кто не соответствовал нормам, эти анкеты могли иметь большие последствия. Анкета рейхсфюрера СС, как выразился Эбнер, была внутренним эсэсовским "домашним обычаем". В сомнительных случаях последующая поддержка матери и ребенка зависела от "качества" самих родов. 14 января 1942 года Гиммлер издал приказ, что при необходимости в качестве работниц "Лебенсборна", как правило, машинисток, могли оставаться лишь матери, которые получили оценки I и II. Если мать жаловалась на персонал или условия в доме, то в ее анкете делалась соответствующая отметка. Кроме этого, от расовых отметок родителей зависело, принимал ли Гиммлер личное шефство над детьми, появившимися на свет в "Лебенсборне", или нет. Именно после представления "расового свидетельства" в упоминавшемся выше случае Гиммлер согласился сохранить в тайне отцовство одного из кандидатов в офицеры. Неблагоприятный вердикт как негативная расовая оценка мог быть сформулирован следующим образом: "Согласно принципам отбора в СС матери ребенка в дальнейшем не рекомендуется иметь детей". Подобного решения было вполне достаточно, чтобы отказать в поддержке роженице. Более того, оно могло быть поводом для того, чтобы расстроить запланированное бракосочетание с отцом ребенка, которому могли намекнуть, что подобное замужество могло привести к куче проблем. Как видим, ребенок в "Лебенсборне" был центром всех идеологических построений и расовых мероприятий. Собственно, забота о матери была лишь вторичным процессом, волею физиологии неразрывно связанным с заботой о ребенке. В СС полагали, что здоровый, "расово качественный" ребенок покрывал все расходы "Источника жизни". По этой причине в "Источнике" по требованию рейхсфюрера СС регулярно проводились эсэсовские обряды "имянаречения" ребенка. После того как проходил этот обряд, ребенка принимали в "родовую общность СС" и как бы неразрывно связывали с национал-социализмом. Имперский врач СС Гравиц разъяснял на общем собрании заведующих домами "Лебенсборна", что они должны повторять (по сути, "имитировать") эсэсовские семейные праздники. Суть обряда сводилась к тому, что отец давал имя и благодарил супругу за то, что она подарила ему ребенка. СС как некий "крестный отец", проводя обряд "имянаречения", как бы гарантировали участие в воспитании ребенка. Так как в "Лебенсборне" речь шла в первую очередь о не состоящих в браке матерях, то Гравиц дополнял, что роль отца в данной ситуации должен был выполнять заведующий домом, то есть именно он давал имя ребенку.

Эбнер однажды направил в контрольное управление СС отчет о том, как он обставлял этот праздник в доме "Хохланд". В комнате, украшенной бюстом фюрера, портретом его матери, знаменами национал-социалистского движения, цветами и лавровыми венками, собираются матери, их дети и "крестные" от СС. Затем заведующий домом произносит речь о смысле и цели обряда "имянаречения". При этом он отсылал их к обрядам древних германцев, указывая, что христианская церковь лишь переняла эти обычаи, превратив их в крестины. "Учение о первородном грехе, а также точка зрения церкви, что материнство оскверняет женщину, является ненемецкой и оскорбительной для немецкой женщины". После этого обращения под "тихие звуки национального гимна Германии, написанного Гайдном", происходит само "имянаречение" детей. При этом заведующий каждого дома задавал матери вопрос: "Немецкая мать, обязуешься ли ты воспитывать твоего ребенка в духе национал-социалистского мировоззрения?" На что мать, естественно, должна была давать положительный ответ. Затем заведующий обращался к "крестному эсэсовцу": "Готов ли ты наблюдать за воспитанием этого ребенка в духе родовой общности охранных отрядов?" На что эсэсовец должен, был дать утвердительный ответ и пожать протянутую руку заведующего, После этого заведующий домом касался эсэсовским кинжалом ребенка и произносил; "Настоящим я беру тебя под защиту нашей родовой общности и даю тебе имя! Носи это имя с честью!" После этого матерям выдавалось свидетельство о присвоении их детям имени, а затем следовало чаепитие.

В своей работе "Генрих Гиммлер как идеолог" Йозеф Акерман писал, что нигде, ни в одной ситуации национал-социалистское руководство не обладало таким тотальным контролем над человеком, как во время проведения этой церемонии. По мнению этого исследователя, это было возрождение "кощунственного культа идолопоклонства", который Гиммлер хотел возвести в ранг традиции, "новой веры" СС. Очевидно, что эсэсовский обряд "имянаречения" заменял христианские крестины и содержал в себе элементы этого церковного ритуала.