Робин Локкарт - История изнутри. Мемуары британского агента.

Тогда, пожертвовав обедом, я настрочил статью. Представитель газеты смотрел мне через плечо, когда я писал. Я дал несколько новых снимков Керенского и Савинкова и получил чек на 25 гиней. Здесь по обыкнове нию сказалось отсутствие у меня коммерческой жилки. За статью я взял меньше половины той суммы, которую сумел бы получить более ловкий журналист. С другой стороны, статья должна была быть анонимной; как пра вительственный чиновник, я не мог подписываться своим именем, а полученный чек оплачивал мой обратный про езд из Шотландии. Это был мой первый опыт писания срочных газетных статей.

Пути провидения не только неисповедимы. Иногда они, кроме того, доставляют массу развлечений. Обнов ленный телесно и духовно, я вернулся в Лондон через две недели после большевистской революции. Нужно было снова приниматься за работу. Меня временно отдали в распоряжение сэру Артуру Стал М зтленду в качестве эксперта по России в новом Министерстве внешней тор говли. Я многим обязан сэру Артуру. Он проявил ко мне исключительное внимание и настоял на том, чтобы я жил

его доме на Кадогансквер. и, что гораздо важней, снова ввел меня в курс русских дел. Coup d'etat произведенный большевиками, свел к нулю ценность тех услуг* которые я оказал Министерству внешней торговли. Сэр Артур помог мне, или, вернее, заставил меня найти новое поле деятельности.

В продолжение трех недель я завтракал и обедал с политическими деятелями. Единственной темой разговоров была, разумеется, Россия. Мои собеседники проявля ли настолько большое невежество в том, что касалось России, что ко мне вернулась уверенность в моих знани ях. Я давно предвидел неизбежность большевистской революции и не мог разделять господствовавшего в Лон доне мнения, что ленинский режим не продержится доль ше нескольких недель и что тогда Россия вернется к царизму или к военной диктатуре. Еще меньше верил я в то, что русские крестьяне возвратятся в окопы. Россия вышла из войны. Большевизм кончится, во всяком слу чае, не раньше, чем кончится война. Я расценивал как полное безумие нашу милитаристическую пропаганду, так как она не учитывала усталости от войны, приведшей большевиков к власти. С моей точки зрения, нам необходимо было серьезно отнестись к большевистским ным предложениям. Целью нашей политики должно было быть заключение Россией антигерманского мира.

Мои попытки бороться с прочно укоренившимся мнением, что Ленин и Троцкий были переодетыми офицерами германского штаба или, по крайней мере, немецкими агентами, были безуспешны. Большой успех имели мои доводы тогда, когда я утверждал, что было бы безумием не войти в сношения с людьми, державшими в своих руках судьбы России.

Разные политические деятели поразному реагировали на мои доводы. Общее настроение было в то время пессимистическим. Думается, в глубине души члены ка бинета министров понимали, что Россия фактически вышла из войны; тем не менее они упорно шли наперекор логике, отказываясь поверить в гибель своих скрытых чаянии. Среди консерваторов, которые в то время питали неестественный, а теперь необъяснимый страх к махина циям мра Артура Гендерсона, преобладала ненависть к Революции и боязнь ее последствий в Англии. Такую же оязнь встретил я и среди патриотов «Рабочей партии». а Кадогансквер я возобновил знакомство с Джимом

ОТрэди и Уиллом Сором. Они тоже критиковали мра Гендерсона. Они говорили, что он перешел в лагерь сторонников Сноудена и держал курс на революцию и на «рабочий» кабинет министров. Я видел мра Гендерсона лично на Викториаплейс, 1. За те семь месяцев, кото рые протекли со времени нашей встречи в России, он ничуть не изменился. Это был все тот же богобоязненный методист и напуганный революцией мелкий буржуа, ка ким он всегда был и останется. Он очень откровенно изложил мне свою позицию. Ему очень не нравилось отношение к нему Ллойд Джорджа, которое, по его сло вам, только увеличивало его престиж в лейбористских кругах. Его взгляды на русскую революцию почти не отличались от моих. Он решительно высказывался за необходимость установления сношений с большевиками. Он шел дальше. Он высказывался за созыв конференции, то есть за такую форму ведения переговоров, которая была бы гораздо более опасной, чем первоначально пред ложенная стокгольмская конференция. В те дни, однако, мр Гендерсон подобно мру Ллойд Джорджу считал, что ему придется встретиться с Лениным лицом к лицу лишь для того, чтобы одержать над ним победу в поединке остроумия.

За три недели с 27 ноября по 18 декабря 1917 года я перевидал массу политических деятелей и экспертов. Мы вели бесконечные и ни к чему не приводящие разговоры. Этот период научил меня одному: человек в Лондоне имеет тысячу преимуществ перед человеком на арене действий. Тогда я был слишком молод, чтобы воспользо ваться этим уроком. В последующем году мне предстоя ло на горьком опыте узнать, что значит находиться на арене действий.

За это время у меня было одно волнующее приключе ние. 18 декабря я должен был обедать с Бонар Лоу на Кадогансквер. Был туманный вечер. Туман сопровож дался воздушной атакой. Я одевался под аккомпанемент орудийной пальбы и взрывов бомб. С трудом проложил себе дорогу через толпу на станцию подземной железной дороги Пикадилли и после долгих задержек и многих волнений я наконец с опозданием на час достиг дома сэра Артура СтилМэтленда. Стол был накрыт на восемь персон. Сэр Артур даже не переоделся к обеду. Бонар Лоу не явился. Я оказался единственным из приглашенных, которому удалось добраться до места назначения.

На следующий день бесконечные разговоры послед них трех недель начали претворяться в действие. Сэр Артур снова устроил званый обед. На этот раз кроме меня пришли Г. В. К. Дэвис, профессор истории в Ок сфордском университете, и лорд Мильнер. Мы говорили попоздней ночи, и я повторил все свои аргументы в пользу необходимости завязать сношения. Лорд Миль нер отнесся ко мне очень доброжелательно. Уходя, он сказал мне, что мы с ним скоро встретимся. На следую щее утро меня вызвали на Даунингстрит. Там я встретил лорда Карсона и лорда Керзона. Оба с похвалой отозва лись о моей работе, и мы долго беседовали о России. В тот же день мы снова встретились в здании военного министерства в УайтхоллГардене. Присутствовали не сколько экспертов по русским делам, в том числе Рекс Липер и полковник Байрн. Нашим мудрым словам вни мали министры — генерал Смэтс, лорд Карсон и лорд Мильнер. Разговоры были довольно бесцельными. Лорд Мильнер был единственным министром, который имел хотя бы элементарное представление о географии России. Лорд Карсон едва не вывел меня из моего торжественно го настроения, серьезно спросив, какая разница между максималистами и большевиками. В конце совещания лорд Мильнер сказал мне, что кабинет в принципе при знает необходимость завязать сношения с большевиками, но что они не могут подыскать человека, способног! выполнить эту задачу.