Вячеслав Боярский - Партизанство

Истоки литовского сопротивления, писал литовский историк Л.Труска, берут свое начало еще в годы войны. Весной 1944 г. немцы ликвидировали литовское военное ведомство, в которое входило около 12 тысяч человек. Из них 3,5 тысячи были вывезены в Германию, а остальные, взяв оружие, осенью объединились в различные партизанские отряды.

Уже осенью 1944 г. партизанские отряды начали сражаться с частями НКВД, причем в ряде мест проходили настоящие крупномасштабные бои с большими потерями с обеих сторон. В то время по всей Литве в лесах концентрировались крупные партизанские подразделения. Общая численность бойцов, по некоторым источникам, уже весной 1945 г. достигала 30 тысяч человек, а в отдельных отрядах число партизан доходило до нескольких сотен. В больших лесных массивах действовала даже кавалерия.

Литовская армия свободы (ЛЛА) в 1944 г. стала сотрудничать с вермахтом и послала в немецкие школы, готовившие разведчиков, радистов и диверсантов, несколько сотен человек. Уже в следующем году, зимой, они самолетами были заброшены в Литву и рассредоточены по обширной территории. Эти парашютисты стали наиболее мобильной и готовой к решительным действиям партизанской силой, хорошо вооруженной и подготовленной, и включились в партизанскую борьбу, выполняя в большей степени не приказы Берлина, а местного партизанского руководства. А с вермахтом сотрудничали постольку, поскольку это было выгодно партизанскому движению. Впоследствии они растворились в широком партизанском движении.

Состав отрядов, дислоцировавшихся в литовских лесах, не был постоянным. Одни уходили из леса, погибали, их арестовывали, другие приходили им на смену – словом, в среднем, как подсчитано, продолжительность пребывания в отряде составляла лишь около 2 лет. Немногие прошли весь 10-летний путь борьбы, однако в конечном итоге и они были схвачены, посажены в тюрьмы или расстреляны. В целом в послевоенные годы партизанило или скрывалось в лесах около 70-80 тысяч человек.

Социальный состав отрядов и соединений был самым пестрым: рабочие и крестьяне, служащие и офицеры Литовской армии, студенты и учащиеся. Были в отрядах и священники – капелланы. И все же главная кузница партизанских кадров находилась в крестьянской среде, которая составляла 4/5 всех жителей тогдашней Литвы. Причем настоящим партизанским краем стала южная Литва, Дзукия, где издавна проживали более бедные слои крестьянства, нежели, скажем, в средней и северной Литве, жившей зажиточно. Это обстоятельство подрывает тезис о том, что основная причина борьбы коренится в «черных кулацких замыслах», стремлении с оружием в руках отстоять свое добро, якобы нажитое путем эксплуатации чужого труда. Вот статистика: из 4800 крестьянских семей, высланных из Литвы в 1944 – 1947 гг. за то, что родственники их ушли в лес, 27% владели землей менее чем в 10 га, 30% – от 10 до 20 га и лишь 8% – более чем 50 га.

Партизанские отряды, как правило, были хорошо вооружены – оружием как немецкого, так и советского производства. Большинство бойцов, особенно в начальный период движения, носили военную форму Литовской армии, которая существовала в Литве при Сметоне. Поначалу в лесах преобладали крупные соединения со своими штабами, четкими границами боевых действий. Проходили партизанские совещания, сборы. Так, летом 1946 г. состоялось первое крупное совещание командиров партизанских округов Литвы. Был образован Главный штаб партизанских сил с центром в Вильнюсе. Он готовил различного рода инструкции, приказы, распоряжения, сотрудничал с Объединенным демократическим движением сопротивления (БДПС), которое ранее создали литовские интеллигенты, претендовавшие на руководство партизанским движением. Однако некоторое время спустя выяснилось, что один из активных членов БДПС является агентом МГБ, что скомпрометировало эту организацию.

В 1949 г. состоялось последнее совещание, на котором было решено реорганизовать БДПС в Движение борцов за свободу Литвы (КЛЛС), но это была формальная организация, которая, в сущности, ничем себя не проявила.

Вольно или невольно движение сопротивления все больше втягивалось в вооруженную борьбу и обретало характер насильственных действий. В конце 1944 г. были арестованы оставшиеся в Литве члены ВЛИКа, а в апреле 1945 г. – и ЛИТа, т.е. сторонники идей гражданского неповиновения и пассивного сопротивления. Без политического руководства, в изолированной от мира Литве «всем казалось, что вооруженный отпор – самый эффективный и самый почетный способ борьбы».

Ответственность за подобный сценарий, который стал раскручиваться по кровавой фабуле, ни в коем случае нельзя снимать с тех, кто железной сталинской рукой устанавливал в Литве советский строй. Зачастую людей насильственно лишали возможности выбора. Зачистки НКВД, расстрелы беглецов от мобилизации в армию, массовые высылки и аресты – все это заставляло многих жителей Литвы обращать свой взор в сторону леса.

А.Раманаускас, командир партизан Южного округа по кличке «Ванагас» (Ястреб), вспоминал: «Жил в курортном районе Алитуса – улице Вашкгантаса. Каждый день, идя по проспекту Басановичюса на работу и с работы, видел опутанные проволокой огромные подвалы, в которых содержались заключенные литовцы. На всех улицах города в частных домах наиболее вместительные подвалы также были превращены в тюрьмы... Ночью происходили допросы и заключенных куда-то тайно вывозили... Много раз видел, как окруженных отрядом МВД истребителей, с завязанными проволокой за спиной руками мужчин гнали по улице к этим подвалам... Все это и целый ряд других событий... на меня необыкновенно подействовало... Я стал непримиримым врагом коммунизма».

Выбор, как видим, был небогат: Сибирь, сотрудничество с НКВД или лес. К тому же Литва прошла урок сталинской «демократии» 14 июня 1941 г., за неделю до начала Великой Отечественной войны, когда состоялась первая массовая депортация населения республики. И первые же послевоенные высылки живо напомнили об этом уроке. Семь раз – в 1944 – 1948 гг. и дважды в 1949 г. – людей в массовом порядке высылали из Литвы. После каждой такой акции происходило столь же массовое пополнение партизанских рядов.

Любое недовольство форсированными темпами большевизации сразу же расценивалось как проявление национализма, клерикализма и буржуазного классового сознания. Под вывеской борьбы с этими «проявлениями» происходили аресты, высылки, расстрелы, сжигались «буржуазные» книги, разрушались памятники – символы независимой Литвы, закрывались костелы. Везде, куда бы ни ткнулся тот же крестьянин, он сталкивался с чужой властью, чужим языком, чужим духом.

Представитель американской разведки в Германии Г.Смит летом 1950 г. заявил руководителям ВЛИКа, к тому времени уже находившимся в эмиграции, что литовским партизанам не следует надеяться на помощь США. Подполью Литвы необходимо якобы ориентироваться не на текущий момент и вести заведомо проигрышную борьбу, а брать в расчет более перспективные цели. Поэтому будет лучше, если Литва обойдется без убийств. Таким образом, на более позднем этапе сопротивления Литва убедилась, что надежды на Запад беспочвенны. И все же она продолжала борьбу вплоть до середины 50-х годов.