Чарльз Вулли - Ур Халдеев

Храм с его внешним и внутренним дворами, двумя маленькими передними комнатами и узким святилищем по своему плану напоминал приемный зал царя Урнамму. И в то же время у него есть ряд любопытных особенностей. Между внутренним и внешним дворами расположены две длинные комнаты. В первой из них, у задней стены, стоит кирпичный пьедестал для статуи. Он расположен точно напротив широкого прохода на внешний двор. Похоже, что это был «Двор для непосвященных», куда допускались все верующие. Отсюда они и поклонялись сидящему на алтаре божеству. Внутренний двор предназначался для жрецов. Чтобы попасть в него, нужно было пройти через вторую узкую комнату, вдоль стен которой тянулось кирпичное залитое для водонепроницаемости битумом возвышение с продольной канавкой-стоком по краю. Пол в комнате также покрыт битумом. Он имеет небольшой уклон к двери маленькой комнаты, в центре которой расположен очень глубокий водосток из глиняных колец. Эта вторая узкая комната явно предназначалась для омовений. Здесь верующие очищались, прежде чем пройти дальше, в священные покои. Внутренний двор и самое святилище оказались страшно разрушенными, однако ним все же удалось определить на дворе место, где стоял большой жертвенный алтарь, и найти в святилище пьедесталы статуй, алтарь со ступеньками и примыкавшую к нему дарохранительницу, или сокровищницу. Позади святилища оказалась еще одна длинная, похожая на коридор комната. Очевидно, отсюда жрецы пророчествовали и провозглашали «волю богов».

Здесь и во всех других частях здания раскопки затрудняли позднее возведенные стены, фундаменты которых почти доходили до древней кладки, тем более что в некоторых местах новые стены стояли прямо на старом, вымощенном кирпичами полу храма. Поэтому нам было крайне нелегко разобраться в путанице разрушенной кладки и определить, к какому периоду относятся ее разрозненные части. Но когда это, наконец, удалось, древний план предстал перед нами с поразительной ясностью, и все, что раньше казалось путаницей, теперь стало отчетливым и понятным.

Жилые помещения жрецов оказались наиболее разрушенными. И это понятно: здесь для такого сплошного разрушения было больше всего причин. По обычаю того времени жрецов хоронили под полом их жилищ. В кирпичных склепах покоились сокровища, возбуждавшие алчность воров, когда они грабили храм. Грабители всюду взломали пол, вскрыли склепы и очистили их так основательно, что после них ничего не осталось. Нам удалось найти единственно достойный упоминания предмет — изображение человеческой головы из глазированного стеклянного сплава. Оно интересно само по себе, как древнейший в Месопотамии образец применения многоцветной глазури. Судя по нему, маленькая статуя, от которой его откололи, была изысканным и дорогим произведением искусства. Какие же еще сокровища покоились в жреческих могилах!

Вблизи жилых комнат мы обнаружили помещения совсем иного характера. Сохранились они гораздо лучше. Из коридора, проходящего сквозь прилегающие к храму комнаты, открывается узкий проход меж глухих стен с дверью в дальнем конце. За дверью параллельно первому тянется в обратном направлений такой же проход. В дальнем его конце в боковой стене тоже прорезана дверь в узкую проходную комнату. Через нее можно пройти дальше к двум другим проходам, а оттуда обратно в коридор. Это настоящий маленький лабиринт, разгадку которого надо искать в длинной центральной комнате. Если встать между двумя дверями и посмотреть в глубину этой проходной комнаты, сейчас можно увидеть лишь голые кирпичные стены без всяких украшений высотой всего полтора метра. Крыши тоже, разумеется, нет. Комната вымощена кирпичом, но дальняя ее половина покрыта битумом, на котором сохранились отпечатки тростниковых циновок. Здесь вертикально стоит большая глыба белого известняка с некогда округленной верхушкой; основание глыбы крепко вделано в пол. По бокам от нее лежат закрепленные битумом еще два блока серого мрамора с таким же округленным верхом. На всех трех камнях высечены надписи: «Амарсуена, царь Ура, царь Шумера и Аккада, царь четырех сторон света, воздвиг (этот храм) для своей владычицы Нингал». Надпись намеренно сколота, но прочесть ее все-таки можно. Вдоль боковой стены тянется низкая кирпичная скамья или стол. Больше в комнате ничего нет. Значение этой комнаты совершенно очевидно. Храм жрицы Энаннатум точно воспроизводит древний храм Амарсуены. Там было небольшое святилище для поклонения царственному строителю, который одновременно считался божеством. Когда третья династия рухнула и эламиты разрушили Ур, они разгромили святилище и попытались стереть имя царя. Однако Энаннатум восстановила здание, восстановила святилище и снова поставила на место оскверненные камни. Возможно, что перед средней глыбой сидела на троне статуя самого царя, а по бокам от него стояли шесты, увенчанные символами царской власти — верхушками жезлов и головами животных. Жертвоприношения, очевидно, возлагали на кирпичный стол. Стены и пол были задрапированы коврами и циновками. Верующие проходили по извилистому коридору, приостанавливались в дальнем конце святилища и поклонялись обожествленному царю.

Остальная часть большого квадратного здания, отделенная поперечным коридором, тоже представляла собой храм, но иного устройства. Три сводчатых прохода вели с главного двора к святилищу, где на высоком кирпичном постаменте сидела обращенная лицом к двору статуя богини. Вокруг и позади святилища располагались подсобные помещения и склады различного назначения. В одном из них оказалось странное углубление в мощеном полу. Только благодаря более поздней аналогии мы поняли, что это углубление было сделано для ног ткачей: работая на своем низком ткацком станке, ткач садился на пол, а ноги свешивал вниз, в углубление.

Ряд других помещений представлял собой кухню. Здесь на открытом дворе был колодец, а рядом с ним — покрытый битумом водоем. Большое медное кольцо в полу могло служить для привязывания ведра, чтобы оно не утонуло в колодце, но, пожалуй, скорее сквозь него пропускали веревку, второй конец которой затягивал петлю на шее жертвенных тельцов. Натянув веревку, можно было свалить и удержать животное, пока жрецы перерезали ему горло. Подобный обычай существовал у древних евреев, и вполне вероятно, что шумерийские жрецы пользовались тем же приемом. У одной из стен стояли два очага для кипячения воды, а у противоположной — кирпичный «разделочный стол». На нем еще ясно видны пересекающиеся рубцы от ножей мясников. В боковой комнатушке была похожая на улей печь для хлеба, а в другой — два очага приготовления пищи с круглыми дымоходами. Кольца маленьких отверстий на плоской плите очагов обозначали места, где устанавливали котлы. Даже сейчас, спустя тридцать семь столетий, здесь можно разжечь огонь и возродить во всех подробностях эту храмовую кухню XVII в. до н. э.