Роман Гуль - Красные маршалы

— У вас был намечен состав совнаркома?

— Был.

— Кого вы намечали наркомвоеном?

— Блюхера.

Тут-то и родилась тишина. «Мытищенского слесаря», первого кавалера ордена Красного знамени, «героя штурма Перекопа», «покорителя Сибири», «душу северного китайского похода», только что торжественно прибывшего «победителем китайцев» слишком хорошо знали все заседавшие красные вельможи. Это не Сырцов, рангом повыше, популярность его не буденовской, не ворошиловской даже чета.

Не один час, не один день заседало политбюро и головка ГПУ в споре о судьбе заговорщиков. Всех жарче на предании ревтрибуналу, на смерти Сырцова, настаивал подручный Сталина, Каганович, добиваясь кресла председателя совнаркома РСФСР для себя. Но воспротивился Ворошилов: расстрел Сырцова, имя Блюхера! Это раскол в армии! А воспоминанья французской революции? Начать друг друга расстреливать, да не рискованно ль?

И тонкий ювелир макиавеллиевских комбинаций, над виском которого уж было занесли «табакерку», Сталин присоединился к Ворошилову.

— Сырцова сослать на Урал. В тюрьму.

Председатель совнаркома РСФСР Сырцов темной ночью отбыл под конвоем из Москвы на Урал [55]. А вокруг красного маршала Блюхера споры загорелись еще страстней. Ворошилов вступился за Блюхера изо всех сил. Никаких снижений! Никаких смещений! Чего стоит это имя в армии! Судьба Блюхера Сталиным была решена: немедленно назад, на Дальний Восток.

После вызова Блюхера для объяснений, о которых когда-нибудь расскажет еще история, таинственный, знаменитый, окруженный легендами, небылицами и действительной тайной человек отбыл назад по хорошо знакомому пути на Дальний Восток и там принял снова в командованье — Особую Дальне-Восточную армию.

До сих пор стоит Блюхер во главе этой армии на востоке. Воинственный маршал, сторонник активных действий против Японии, говорят, приходит в бешенство от дипломатических уступок. Кто знает, может быть, мы еще и услышим имя Блюхера в реляциях о боях. А может быть, Блюхер мелькнет и на неизбежном повороте внутренней жизни страны при ликвидации коммунистической диктатуры.

Такие люди, как неведомо откуда появившийся, но прочно вошедший в русскую историю, маршал Блюхер, если не умирают, то заставляют говорить о себе. [56]

В 1932 году в Берлине в изд-ве «Парабола» (то же изд-во, что и «Петрополис») я выпустил две свои книги: «Тухачевский» (красный маршал) и «Красные маршалы: Ворошилов, Буденный, Блюхер, Котовский». В то время в Сов. Союзе высшего военного звания — «маршал» — не существовало. «Маршалами» впервые в истории я назвал вышеперечисленных лиц. И назвал, конечно, по аналогии с маршалами времен французской революции. В книге «Тухачевский» я писал: «Революции всегда давали много блестящих военных карьер. Правда, почти все эти карьеры (кроме генерала Бернадота — короля Швеции) полны глубокого трагизма. Их вершина — генерал Бонапарт — император Франции. Их паденья — смерти у стенки — неаполитанского короля генерала Мюрата и «князя де Москова» маршала Нея. Еще более темна и страшна смерть в застенке генерала Пишегрю. Русская революция дала своих красных маршалов — Ворошилов, Каменев, Егоров, Блюхер, Буденный, Котовский, Гай, но самым талантливым красным полководцем оказался М. Н. Тухачевский» («Тухачевский», стр. 7, «Парабола». Берлин, 1932).

Только через три года после выхода моих книг — 22 сентября 1935 года сов. правительство, совершив у меня «плагиат», установило в сов. армии высшее военное звание «маршалов». И наградило им героев моих книг (но не всех): — Тухачевского, Ворошилова, Буденного, Блюхера. Ни Каменев, ни Гай у сов. правительства в «красные маршалы» не попали. Не попал, конечно, в маршалы и Григорий Котовский, которого я возвел в это звание. Да в 1935 г. он и не мог получить это звание, ибо в 1925 году Котовский был убит при весьма загадочных обстоятельствах. Вероятнее всего, Котовского убил агент ГПУ по приказанию свыше. Тем не менее в своем очерке о Котовском я оставляю за ним высшее военное звание «маршала». По-моему, из всех советских «маршалов» это была самая красочная фигура. Обе мои книги о «красных маршалах» были в 30-х годах переведены на французский, немецкий, шведский, польский и финский языки.

В 1887 году в местечке Ганчешти Кишиневского уезда Бессарабской губернии, в семье дворянина инженера Котовского родился мальчик Гриша будущий известный вождь красной конницы. [57]Семья Котовского небогатая, отец служил на винокуренном заводе в именьи князя Манук-Бея, жалованье небольшое, а у Котовского пять человек детей. К тому ж вскоре в дом вошло и несчастье: когда будущему красному маршалу исполнилось два года — умерла мать.

Григорий Котовский был нервным, заикой мальчиком. Может-быть даже тяжелое детство определило всю сумбурную, разбойничью жизнь. В детстве страстью мальчика были — спорт и чтенье. Спорт сделал из Котовского силача, а чтенье авантюрных романов и захватывающих драм пустило жизнь по фантастическому пути.

Из реального училища Котовский был исключен за вызывающее поведение. Отец отдал его в Кокорозенскую сельско-хозяйственную школу. Но и сельское хозяйство не увлекло Котовского, а когда ему исполнилось 16 лет внезапно умер отец и, не кончив школы [58], Котовский стал практикантом в богатом бессарабском именьи князя Кантакузино [59].

Здесь то и ждала его первая глава криминального романа, ставшего жизнью Григория Котовского. Разбой юноши начался с любви. В имении князя Кантакузино разыгралась драма.

В статного красавца, силача практиканта влюбилась молодая княгиня. Полюбил ее и Котовский. И все развернулось по знаменитому стихотворению «не гулял с кистенем я в дремучем лесу…»

О любви узнал князь, под горячую руку арапником замахнулся на Котовского. Этого было достаточно, чтобы ненавидящий князя практикант бросился на него и ударил. Князь ответил Котовскому тем, что дворня связала практиканта, избила, и ночью вывезла, бросив в степи.

Вся ненависть, вся страстность дикой натуры Котовского вспыхнула и, вероятно, недолго рассуждая, он сделал шаг, определивший всю дальнейшую жизнь. Котовский убил помещика и, подпалив именье, бежал [60].

Через двадцать пять лет Котовский стал почти что «членом правительства России», а княгиня Кантакузино эмигранткой, продавщицей в ресторане «Русский трактир» в Америке. Тогда это было невообразимо.