Кэтрин Людвиг Янсен - Мария Магдалина

По сути своей покаянная жизнь связана с таинством покаяния, особенно с его третьей частью — искуплением грехов. В тринадцатом столетии богословы пришли к общему мнению, что искупление грехов — это расплата в виде временного наказания за оскорбление, нанесенное Господу Богу грешной жизнью. Такое богословское определение, однако, не позволяет перекинуть мост через пропасть, пролегающую между таинством покаяния и жизнью раскаивающегося человека. Впрочем, Петр Ломбард, обсуждая составные элементы покаяния, делает небольшой шаг в этом направлении. Каждой части покаяния присуща, по его словам, собственная форма выражения. И формой искупления грехов является, по его мнению, действие [262]. Следовательно, мы вправе предположить, что обращение грешников к покаянной жизни, характеризуемое деятельной работой по заглаживанию своей вины, — вот какой образ жизни предлагали мирянам средневековые проповедники.

Знаменательно то, что новое светское движение — движение кающихся грешников — возникло в северной и центральной Италии в первой четверти тринадцатого столетия. Как и в случае с бегинками, инициаторами этого феномена стали женщины. А это, по-видимому, действительно было настоящее явление, особенно для современников. Иоанн Испанец, преподававший в середине тринадцатого века в Болонье, описывая это течение, называет его «движением кающихся грешниц [pynzocarae ], которые лишь недавно восстали из праха» [263]. Менее организованное, легче определяемое и менее изученное по сравнению с другими светскими течениями, это движение кающихся грешниц принимало самые различные религиозные формы [264]. Вот данное Марио Сенси их перечисление: «Монашеский образ жизни средних по численности обителей; уединенный образ жизни ревностных католичек, затворниц и отшельниц, будь то в городе или за его стенами; и покаянный образ жизни, который вели женщины в своих домах» [265]. В центральной Италии мирские общины кающихся женщин обычно брали себе в покровители Марию Магдалину. Только в Умбрии такие общины встречались в Сполето, Монтелуко, Фолиньо и Треви [266]. Несмотря на различные. формы их существования, центральное место в жизни кающихся занимала благотворительность.

Главной темой великопостных проповедей была благотворительность, ибо, в числе прочих причин, именно в эти дни проповедники ожидали, что миряне будут ежедневно приходить и слушать их. Иаков Ворагинский в такой проповеди поведал своей аудитории о деятельной, наполненной благими делами жизни Марии Магдалины:

Она и Марфа кормили его, она принесла ему притирания, она и многие другие женщины из собственных средств помогали ему, она принимала его у себя в доме, она одевала его в хлопок непорочности и пурпур милосердия, она навестила его в бедствии и стояла возле креста с его матерью и своей сестрой Марией Клеоповой, и она была среди тех у могилы [267].

Яков Ворагинский говорит, в сущности, о том, что деятельное служение Марии Магдалины Христу сводилось к исполнению семи дел милосердия, направленных на удовлетворение физических потребностей. Его мысль, хотя и интересная, повторяет по сути то, что несколько ранее говорил его современник — Папа Иннокентий III. Пожалуй, именно последний, вдохновившись символом алавастровых сосудов с ароматами, принесенных Марией ко гробу, задал в пасхальной проповеди мотив деятельной Марии Магдалины и поведал о том, что же представляют собой ее дела милосердия:

Миряне [Мария Магдалина] должны купить шесть видов ароматов, необходимых для умащивания его [Христа]. Вот эти добродетельные дела, которые Христос одобрит на [последнем] Суде, когда он скажет тем, кто стоит по правую сторону его:

«…алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне».

То, что он называет добродетельными делами, известно также под другим названием и является не чем иным, как делами милосердия, направленными на удовлетворение физических потребностей, которых во времена Папы Иннокентия III было не семь [269]. Однако уже спустя одно поколение в пасхальных проповедях появляется это седьмое и последнее дело милосердия. В пасхальной проповеди на ту же тему Хьюго Сентшерский (ум. в 1263 г.), доминиканский архиепископ во Франции, получивший впоследствии титул кардинала Санта Сабина в Риме, упоминает седьмое благое дело, поясняя: «Я был мертв, и вы погребли меня». Это место встречается в Книге от Товия, не в Евангелиях. Христос сам называет добродетельные дела ароматами милосердия [270].

У каждого сословия были определенные обязанности перед мистическим телом Христовым — Церковью. Те, кто следовал путем Марии Иаковой, монашество, подчинявшееся монастырским уставам, должны были умащивать голову Иисуса, предаваясь молитве и созерцанию. Те, кто шел дорогой Саломии, — духовенство, заботились о теле Иисуса — его Церкви, словом и делом. И, наконец, те, кто выбрал удел Марии Магдалины, миряне, должны были умащивать ноги Иисуса миром благотворительности, то есть заниматься семью делами милосердия. Наглядным свидетельством такого служения Марии Магдалины являются ее изображения, где, как правило, ее можно увидеть вместе с алавастровым сосудом. В буквальном плане это обычный кувшин с притираниями для тела Христа. Однако в мистическом — это сосуд с драгоценными ароматами, метафорически обозначающими ее благие дела, которыми она — символ мирян — умащивала малых мира сего.

Через сто лет после того как Папа Иннокентий III произнес свою пасхальную проповедь, в начале четырнадцатого столетия, когда доминиканец Джордано да Пиза проповедовал в Пизе, мы видим, что рамки представления о деятельной жизни для мирян значительно расширились. Отвечая, очевидно, на вопросы, заданные кем-то из его слушателей о том, какой род деятельной жизни достойней, доминиканский монах сознается: «Многие приходят ко мне и спрашивают: «Брат Джордано, что лучше: поститься и читать «Отче наш» или для получения отпущения грехов совершить паломничество, раздавать милостыню или прислуживать в больницах?» Все спрашивают меня об этом» [271]. После некоторого раздумья он отвечает:

Такая жизнь многообразна в своем проявлении: те, кто предан деятельной жизни, дают беднякам пищу, одевают их, утоляют их жажду, посещают больных и томящихся в темнице, и тому подобное; раздают милостыню и постятся, носят власяницу и блюдут умеренность и так далее. К деятельной жизни относится, кроме того, брак, забота о семействе, руководство им и наставление заповедям божьим, управление людьми и их направление, а также защита веры от безбожников. Деятельная жизнь также подразумевает строительство мостов и больниц, уход за больными и совершение паломничества. Проповедование тоже является частью деятельной жизни [272].