Кэтрин Людвиг Янсен - Мария Магдалина

Мартин Тропосский развивает «кулинарный» мотив. «Мне не ведомо, — говорит он в проповеди, — сколько блюд было на пиру у фарисея, но можно предположить, что их было много и они были хорошие». Мария Магдалина тоже не с пустыми руками явилась на пир. Однако ее подношение состояло не из телесной пищи, а было «приготовлено из покаяния и плача из-за грехов» [631]. Джованни да Сан Джи-миньяно тоже использовал сравнение с пищей, говоря, что Господь нашел еду Марии Магдалины более приятной и вкусной, нежели поданные ему кушанья для плоти. Для Джованни отпущение грехов произошло в тот момент, когда Христос вкусил духовной пищи, преподнесенной кающейся грешницей: «Как плотская пища соединяется с телом человека через изменение состояния, так и грешник объединяется с мистическим телом, то есть Христом, через искупление» [632]. Это изобразительная метафора. Христос прощает грешника, когда принимает пищу, приготовленную из составляющих покаяния. Через процесс покаяния грешник вновь соединяется с Его мистическим телом — христианской общиной.

Иаков Ворагинский развил сравнение с пиром. Он говорит, что

на первое [Магдалина] подала искреннее раскаяние, свидетельством чему было множество пролитых ею слез.

На второе она подала исповедь , ибо она прилюдно созналась в своих грехах, когда проливала слезы при гостях. На третье она подала искупление грехов , так как, по словам Григория, обратила множество накопленных ею грехов в добродетель [633].

А как же отпущение грехов? Иаков говорит в конце проповеди, что прощение грехов Иисусом выразилось в акте взаимного обмена: он предложил пищу Марии Магдалине, тем самым отпуская ей грехи, наделяя благодатью, даруя вечное спасение и покой [634]. Символическая пища, которую Мария Магдалина готовила, а Христос вкушал, является литературным аналогом томистического представления об отпущении грехов. Не следует забывать, что для Фомы Аквинского и его последователей отпущение грехов было совместным делом искренне раскаявшегося грешника и священника. Иаков, современник Фомы и член того же религиозного ордена, придал живость официальному доминиканскому положению об отпущении грехов.

Учитывая то, что отпущение грехов избавляло от всех прегрешений, средний грешник мог рассчитывать на спасение своей души. И примером того в первую очередь служила Мария Магдалина, beata peccatrix , которая через великое покаяние стала великой святой. Евдей Шаторуский утверждал, что Мария Магдалина является поучительным образцом для грешников:

Ибо своим примером она поучает нас. Она учит, как следует поступать грешникам. Она не отчаялась, она не стала полагаться на авось, она не отказалась от своих грехов, она не постаралась забыть о них, а горькими сетованиями и слезами, отбросив всякий стыд, вымолила себе прощение [635].

В результате значение Марии Магдалины во времена позднего Средневековья свелось к тому, что она являлась посланием надежды [636]и, я бы даже сказала, стала основным символом надежды. Вторя Григорию Великому, папы и проповедники представляли ее в таком качестве [637]. Иннокентий III говорил своей аудитории: «Вам следует не отчаиваться, а обратить свой взор на Марию Магдалину» [638]. Францисканский проповедник четырнадцатого столетия Петр Падуанский называл святую speculum spei — зеркалом надежды. Безвестный францисканский монах из Марселя говорил, что она дала надежду на прощение себе и другим. А Жан де Лa Рошелль проповедовал: «Помня ее пример, грешникам не следует отчаиваться» [639]. Никола д’Аквэвий считал, что Мария Магдалина у ног Христа является символом надежды (а не отчаяния), а Иаков Ворагинский говорил, что Мария Магдалина пребывает в надежде, именно потому в доме Симона фарисея она стоит позади Иисуса: утратив надежду, она упала бы Ему в ноги [640]. Бертран Турский, произнося в праздник Святой Марии Магдалины проповедь на текст из книги Исайи (55:13), так объяснял смысл слов пророка: «Он [Исайя] предсказал раскаяние Магдалины, показавшей грешникам пример в том, что никогда не следует отчаиваться» [641].

В другой проповеди Бертран говорит, что надежда необходима для спасения; Господь не обратит благосклонный взор на тех, кто утратил веру в его милосердие:

Ибо надежда и уверенность в прощении необходимы грешнику.

Ибо Господь не отпускает грехи тем, кто отчаялся, и тем, кто повторяет слова Каина (Быт. 4:13): «Наказание мое больше, нежели снести можно». Поэтому-то Христос и говорит расслабленному (Мат. 9:2): «Дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои» [642].

Франсуа Мэйронне замечает, что Мария Магдалина является для грешников не только примером надежды, она еще и их заступница. Она была, по его словам, «защитницей, выбранной для грешников, исполнявшей ту же роль, что и королева, просящая короля о снисхождении к бедным» [643]. Такого же мнения придерживался Фома Аквинский, называвший святую «святой заступницей и защитницей грешников» [644].

Тема надежды постоянно присутствует в гимнах и песнях, славящих Марию Магдалину; она входила «в число непременных мотивов гимнов» [645]. В гимне пятнадцатого столетия пели:

Блаженная Мария,

Надежда на прощение,

Образец покаяния,

Зеркало преображения,

Которая за нас угодила Господу [646].

Тема надежды была также подхвачена художниками позднего Средневековья. Во второй половине тринадцатого столетия во Флоренции было создано полотно, где святая, обнаженное тело которой прикрывают лишь длинные ниспадающие волосы, глядя перед собой, призывает зрителя остановиться и прочитать послание, начертанное на ее свитке: «Ne desperetis vos qui peccare soletis. Exemploque me vos reparate Deo» («Не отчаивайтесь, вы, впавшие во грех, а по моему примеру вернитесь к Богу») (рис. 40) [647]. Ее послание носит увещевательный характер и рассчитано на «теоретически присутствующего зрителя» — тех из нас, кто впал во грех. Отныне сама Мария Магдалина проповедует послание надежды.

Ученые уже давно говорят, что многие произведения искусства того периода требовали взаимности от своей аудитории: «что тема завершена только при наличии зрителя» [648]. Это замечание особенно подходит к данной картине, совершенно явно рассчитанной на зрительское внимание. Для кого же она предназначалась? К сожалению, нам неизвестно ее точное происхождение, и поэтому мы ничего не можем сказать о том, на кого она была рассчитана. Впрочем, отчаиваться не стоит; картину, несомненно, видели многие, поскольку существуют копии — верный признак того, что в Средние века она вызывала восхищение. В результате поисков я отыскала еще четыре картины флорентийских мастеров, написанных на эту же тему в более поздний период. Во-первых, это триптих, приписываемый кисти Андреа Орканья, на котором изображена Богородица с младенцем, а по бокам святой Ансан (покровитель Сиены) и Мария Магдалина, одетая в красную мантию (а не прикрывающая свою наготу потоком волос), держащая сосуд с ароматами и свиток с надписью, призывающей грешников не терять надежду. Он был изготовлен по заказу Томазо Барончи и находился во Флоренции в часовне Святого Ансана при церкви Святой Марии Магдалины (рис. 41) [649]. Второе изображение находится в только что упомянутой церкви; на сей раз изможденная святая, прикрывающая свою наготу только волосами, держит предназначенный для грешников свиток. Изображение выполнено в технике фресковой живописи на одном из столбов (рис. 42). На третьей копии, тоже фреске, в церкви Святой Троицы во Флоренции, Мария Магдалина изображена в своей пещере во время последнего причастия. Над ее головой развевается лента с посланием надежды (рис. 43) [650]. На последней картине, заказчик которой так и не был установлен, но авторство которой приписывают мастерской Бернардо Дадди, изображена Мария Магдалина в обществе еще трех святых. Из четырех святых только она обращается прямо к аудитории, зрителям, с уже знакомыми нам словами: «Не отчаивайтесь те из вас, кто впал во грех. Вернитесь по моему примеру к Богу» [651]. Совершенно очевидно, что Магдалина предвосхищает ответ на свое обращение. Она рассчитывает, что грешники пойдут ее via penitentiae — дорогой покаяния.