Александра Бахметьева - Полная история христианской церкви

Святая царица Феодора. Икона

Значение римского первосвященника сильно возрастало в VII и в VIII веках признанием его главенства Англией и всей Средней Европой. Но особенно усилилось оно в IX веке. Условия тому благоприятствовали: иконоборческая ересь, которая мало коснулась Запада, ускорила разрыв между Востоком и Западом, давно назревавший.

Со времени падения Западной Римской империи византийские императоры считались верховными владыками Рима, и со времен Юстиниана действительно обладали большей частью Италии, которой управляли через своего представителя, экзарха равеннского. В Риме же имели наместника, подчиненного экзарху. Избрание пап утверждалось согласием императора. Когда в 554 году Велизарий взял Рим, папа Сильверий был изгнан и по воле византийского императора заменен Виталием. Восточные императоры иногда довольно сурово давали почувствовать папам свою власть. Но по мере того как смуты и беспорядки на Востоке усиливались, власть императора слабела в Италии. Борьба то с германскими и славянскими племенами, то с персами и магометанами отвлекала от Италии внимание и силы императоров. Им стало невозможно защищать своих итальянских подданных от нападения врагов. Врагам они не внушали страха, своим итальянским подданным не внушали доверия. Их слабостью воспользовались лангобарды. Они овладели некоторыми итальянскими областями, принадлежащими Византии, и постоянно держали в страхе всю Италию.

Насколько слабело значение отдаленных византийских императоров, настолько усиливалось в Италии значение римских епископов. Не имея собственно государственной власти, они имели все средства защищать народ и помогать ему в трудные минуты. Богатство их было значительным.

Они уже с V века владели обширной земельной собственностью. И надо сказать, что многие из них употребляли свои средства на нужды и пользу народа: кормили его во время голода, выкупали пленных, иногда содержали войско, защищавшее Рим от лангобардов, потому что нельзя было ждать помощи с Востока. Таким образом, Италия постепенно привыкала обращать свои взоры к папскому престолу и от него ожидать себе помощи и защиты. Действительная сила римских епископов постепенно заменяла призрачную власть византийских императоров. Средства и силы папы росли по мере распространения на Западе христианской веры. Вместе с тем росло и его духовное значение, так как все новообращенные народы изъявляли ему покорность как главе Церкви.

Понятно, что при таких обстоятельствах папам становилась тягостна даже тень зависимости от византийского императора. Но пока им не представлялась возможность отложиться от него, они продолжали изъявлять ему покорность и, защищая итальянские области против лангобардов, отстаивали права императора как верховного владыки Италии. Это было пока согласно и с их собственными выгодами, потому что власть лангобардов могла сделаться для них гораздо тяжелее, чем подданство отсутствующему императору. Они стали действовать с крайней осторожностью и выжидать удобного случая, чтобы без опасности для себя разорвать гражданскую связь с восточным императором.

Если гражданская связь с Востоком была тягостна, то связь церковная могла казаться еще тягостнее гордому Римскому первосвященнику, которому на Западе открывалась возможность стать главой, владыкой и законодателем Церкви. Не так, далеко не так, смотрел на него Восток. Верный древнему церковному Преданию, Восток никогда не видел в епископе Римском главы Церкви и постоянно отражал всякую его попытку присвоить себе не принадлежавшие ему права. Еще совсем недавно папа Гонорий был осужден Вселенским Собором как еретик, и тем было подтверждено, что церковное правление есть правление соборное и не принадлежит одному лицу. Патриархи древних митрополий продолжали относиться к папе как равные к равному, уважая в нем только первенство чести. И ничто не изменялось в их отношениях к нему, хотя папа и чрезмерно усилился покорностью новообращенных народов Запада, а Восток был в бедственном положении, теснимый магометанами и волнуем бурей иконоборства. Новообращенные же народы Запада и вожди их верили вполне в вымышленные права папы и с сыновней покорностью преклонялись перед ним как перед наместником Христа и преемником князя апостолов (так папы начинали именовать апостола Петра). Во всем, что касалось Церкви, Восток представлял резкую противоположность Западу. Своим глубоким уважением к Преданию Церкви он стеснял свободу действий папы. Всякое нарушение постановлений Вселенских Соборов, всякое нововведение, несогласное с духом Церкви Христовой, всегда встречало на Востоке сильный отпор. Так, каждый член Церкви принимал живое участие во всем, что касалось Церкви. Ее предания, постановления были всем дороги, охранялись любовью и благоговением всей Церкви, то есть всех верующих. На Западе, новом в церковной жизни, скудном просвещением, папа мог надеяться на полную свободу в этом отношении. Ему представлялась полная власть издавать законы, отменять и изменять древние постановления. Народы, обращенные римскими проповедниками, научились смотреть на папу как на владыку и главу Церкви. Они воспитывались в мысли, что они не столько члены, сколько подданные Церкви; а Церковь, учили западные богословы, есть собственно духовенство, которое, стоя гораздо выше мирян, берет на себя попечение об их душах и потому вправе требовать от них безусловной покорности. Западное духовенство старалось все больше и больше проводить в жизнь такой взгляд, чтобы на нем основать свое преобладание над народами и из этого преобладания извлечь выгоды.

Все это было далеко от духа истинной христианской Церкви, а потому был неизбежен разрыв с Востоком, ибо именно Греческая Церковь при всех смутах, обуревающих ее, при всех уклонениях от истины отдельных личностей, увлеченных еретическими мнениями, верно хранила истину. Этот разрыв мог даже представляться желательным для пап, но требовалось, чтобы сам Восток дал повод и чтобы на Западе появилась сила, на которую папа мог бы надежно опереться. Все это в конце концов представилось.

В то время, когда владычество восточных императоров стало таким шатким в Италии, они вдобавок ко всему настроили против себя народ, покровительствуя ереси. Когда император Филиппик (Филипп Бардан, 711–715 гг.) прислал в Рим повеление удалить из Церкви изображения отцов Шестого Собора, то в Риме произошло волнение и народ объявил, что не хочет признавать еретика императором. Волнение еще больше усилилось, когда до Рима дошли указы Льва Исаврянина против икон. Вспыхнуло восстание, грозившее положить конец владычеству византийских императоров в Италии, где им принадлежали Равеннский экзархат, Римская область, Неаполь, Амальфи и Гаета с их округами, Апулия, Калабрия и Сицилия с соседними островами. Этим волнением хотел воспользоваться король лангобардов Люйтиранд, но папа Григорий II, опасаясь больше власти лангобардов, чем власти Византии, усмирил народ и тем сохранил пока еще для Византии ее области. Но в письмах он резко укорял императора за его действия. На эти письма император отвечал столь же резко, и отношения между Римом и Константинополем стали очень враждебными. Еще резче, еще сильнее своего предшественника действовал папа Григорий III (731–741). Он созвал в Риме Собор и предал анафеме иконоборцев. Император грозил низложить его, но римский народ встал за своего епископа, низверг статуи императора и хотел идти войной на Константинополь. Папа удержал ярость народа, но позволил итальянским подданным императора не платить ему дани, как еретику. Лев послал флот в Адриатическое море, чтобы смирить непокорных, но флот его погиб от бури. Тогда он отомстил папе тем, что отделил Южную Италию и Иллирик вместе с епархиями Ахайи и Пелопоннеса от Римской митрополии, причислил их к округу Константинопольского патриарха и лишил папу доходов с богатых поместий, дарованных некогда Римскому престолу Юстинианом и его преемниками. Это было крайне неприятно папе, но в то же время иконоборческие смуты содействовали усилению его духовного значения. Между тем как на Востоке духовенство было поставлено в тяжелую необходимость или угождать еретику-императору, или жертвовать жизнью, свободой и своим участием в церковных делах, папа в Риме мог почти безопасно стоять за истину, так как он не находился под непосредственной властью императора. Тогда уже не только на Западе, но и на Востоке стали обращаться к нему за помощью, видя в нем представителя и сильного защитника истинного учения Церкви.