Анатолий Юновидов - Оборона Одессы. 1941. Первая битва за Черное море

Более успешными оказались действия румын на левом фланге сектора, где они нанесли удар в стык между 31-ми 287-м полками, пытаясь занять Петерсталь. 31-й полк, попятившийся назад, по укоренившейся у командования армии привычке начал немедленно пытаться вернуть утраченные позиции. Впрочем, его атаки не носили упорный характер, и больших потерь он не понес [104] ЦАМО РФ, ф. 288, оп. 9900, д. 32, л. 154. .

Вялые контратаки полка не произвели особого впечатления на румын и длились недолго.

Во второй половине дня румыны снова возобновили атаки на стыке 31-го и 287-го полков. Наступление противника оказалось плохо организовано и проводилось недостаточными силами [105] ЦАМО РФ, ф. 288, оп. 9900, д. 21, л. 20–21. .

Подразделения обоих полков, потесненные на некоторых участках, тут же переходили в контратаки с любых удобных в этот момент направлений, нанося по противнику фланговые удары. К месту румынского удара Петровым были переброшены подразделения 1-й кавалерийской дивизии. Бой принял маневренный характер, отличаясь при этом крайней ожесточенностью. Батальон 6-го пехотного полка 14-й румынской пехотной дивизии был окружен и разгромлен в р-не высоты 80,0. В свою очередь один из эскадронов 1-й кавдивизии был окружен в районе высоты 76,3 и «частью уничтожен, частью попал в плен, вырвалось всего 13 человек» [106] ЦАМО РФ, ф. 288, оп. 9900, д. 32, л. 155. .

Много шуму наделала атака батальона того же 6-го полка румын на стыке 287-го и 31-го полков 25-й Чапаевской дивизии, произведенная в 19.00, которую удалось отбить при артиллерийской поддержке сил ОВМБ и армейской артиллерии. В 70-е гг. она получила широкую известность как «психическая атака» — под таким названием она вошла в мемуары бывшего начальника штаба Приморской армии, маршала Советского Союза Крылова, а оттуда попала в фильмы «Поезд в далекий август» и «Подвиг Одессы».

Из 31-го стрелкового полка Петрову в 19.25 доложили, что «(в) 19.00 часов противник силою до батальона в полный рост с развернутым знаменем пытался наступать в направлении южнее 63,3. Но сосредоточенным огнем 3-х дивизионов знамя свернул и свернулся частью сам, а частью остался на месте.

По данным наблюдения, за ним в одном-полутора км сосредоточилось до батальона пехоты. Все данные о противнике требуют подтверждения…» [107] ЦАМО РФ, ф. 288, оп. 9900, д. 99, л. 350. .

Через 20 минут Петров в очередном донесении сообщил об этом в штаб армии, полковнику Крылову, дословно повторив информацию, сообщенную ему из полка [108] ЦАМО РФ, ф. 288, оп. 9900, д. 99, л. 351. .

Ни о какой «психической» атаке речь в его донесении не шла. Однако в оперсводке за 23 августа и в журнале боевых действий Приморской армии случай стал выглядеть уже по другому:

«(в) районе отм. 63,3 пр-к до 2-х батальонов ротными колоннами, в полный рост со знаменем перешел в атаку, метким артогнем до 50 % было уничтожено, остальные в беспорядке убежали с поля боя»

После войны в своих мемуарах Крылов изложил этот эпизод с новыми подробностями:

«23 августа на участке 31-го полка Чапаевской дивизии противник предпринял „психическую“ атаку. Примерно два неприятельских батальона двинулись к нашим позициям ротными колоннами, во весь рост, с оркестром… Артиллерия, минометы, пулеметы уложили не меньше половины наступавших, остальные в беспорядке бежали с поля боя. До наших окопов не дошел ни один вражеский солдат.

Получив краткое донесение об этом, я послал в Южный сектор капитана И. П. Безгинова, чтобы узнать подробности. Вернувшись, Иван Павлович доложил:

— Все точно — шли прямо как каппелевцы в фильме „Чапаев“. Офицеры с шашками наголо, солдаты пьяные.

Наши встретили их дружным огнем. Можно считать, что уничтожен целый батальон. Попытка ошеломить, взять на испуг наших бойцов привела к обратным результатам. Красноармейцы расценивали „психическую“ атаку как проявление отчаяния врага, не способного нас одолеть».

Однако дальше всех в этом вопросе, несомненно, пошел писатель Владимир Карпов, который в «документальном» романе «Полководец», несмотря на собственный боевой опыт, счел возможным написать об этом случае следующее: «23 августа Петрову доложил по телефону командир 31-го полка о начале какой-то необычной атаки. Петров, выйдя тут же на наблюдательный пункт, увидел, что по полю движутся четкими развернутыми строями подразделения противника. Прямо как в фильме „Чапаев“! Офицеры шагали с шашками наголо, а солдаты с винтовками наперевес. Позади строя, сверкая начищенными трубами, шел и играл оркестр. Звучал четкий марш, и колонны, чеканя шаг, как на параде, приближались к нашим позициям. Все это было очень неожиданно и выглядело как-то несерьезно.

— Ну, это не от хорошей жизни, — сказал генерал Петров. — Они потеряли надежду одолеть нас в обычном бою и поэтому бросаются на такую крайность. Неужели они не понимают, что в наши дни, при современном оружии, психическая атака равноценна самоубийству?

Генерал молча смотрел на приближающегося противника и невольно любовался своеобразной красотой движущихся под звуки марша войск. Был солнечный день. Роты шли по полям ровно. Сверкали начищенные сапоги офицеров и обнаженные сабли в их руках. Было тихо. Никто не стрелял. Только звучала музыка. Все замерли, пораженные этим неожиданным парадом смерти.

— Красиво идут! — произнес Иван Ефимович точно те слова, которые сказал когда-то Чапаев при виде таких же колонн каппелевцев. — Но глупо! Ах как глупо! Даже жалко их, хоть это и враги. Ну что же, не мы вас сюда звали! Начальник артиллерии, открыть огонь! Разогнать и уничтожить эту глупую нафабренную банду!

Ударила артиллерия. Было странно и жутко видеть, как рвутся снаряды, вскидываются черные конусы земли, огня и пламени вблизи колонн, а потом и прямо в гуще шагающих. Сломались ряды, наступающие затоптались на месте. Еще несколько прямых попаданий, и солдаты стали разбегаться. Замолк оркестр, его тоже накрыли взрывы. Офицеры махали клинками, кричали, звали вперед, но в это время ударили еще и пулеметы, защелкачи выстрелы винтовок. Сраженные падали то тут, то там. Наконец, уцелевшие повернули и общей массой кинулись назад, а пули выхватывали все новых и новых убитых. Немногие добежали до своих окопов. Долго еще над полем были слышны крики и стоны раненых. Помогать им было некому. Те, кто был проучен нашим огнем в этой психической атаке, возвращаться на поле боя не решались. Только ночью румыны стали уносить раненых. Наши слышали, что в поле идет эта работа, но огня не открыли. Петров был доволен — отбито еще одно наступление, — но все же с некоторой грустью размышлял: „Почему так неразумно вели в бой в современной войне румынские командиры свои войска?“»