А. Немировский - Мифы и легенды народов мира т. 1 Древняя Греция

Но в некоторых частях страны на берегу моря стали сеять хлеб, сажать плодовые деревья, заниматься виноградарством. Цари, правившие Этолией из каменистого Калидона [177] , покровительствовали пахарям, садоводам, виноградарям, ибо их труд приносил верный доход и позволял строить города, содержать войско.

Молва сохранила имя этолийского царя Ойнея [178] . Оно означает в переводе «виноградарь». О том же, как появился виноград в Этолии, говорили по-разному. Охотники уверяли, что отросток винограда родила собака из царской своры. Виноградари же доказывали, что гостем Ойнея был сам Дионис. Он-то и подарил царю на прощание виноградную лозу.

Было у Ойнея и его супруги Алфеи [179] трое дочерей и сын Мелеагр. Вырос юноша сильным, храбрым, благородным и более всего на свете любил охоту. Но каждый выход Мелеагра в лес доставлял его матери страшные муки. И не была она трусихой, какой казалась другим матерям. Были у Алфеи основания опасаться за жизнь сына. Она одна из всех смертных знала, что настоящим отцом Мелеагра был не Ойней, а сам бог Арес. Хранила она и другую тайну. На седьмой день после рождения сына пророчица, явившись в женскую половину дома, бросила в очаг ясеневое полено и сказала, что в нем заключена жизнь Мелеагра. Как только оно догорит, он уйдет в аид. Выхватила царица занявшееся полено голыми руками, затушила его в воде и спрятала подальше от глаз людских. С тех пор жила в страхе, ожидая беды не только от леса, но и от дома, от очага в нем.

В том году, когда, словно осы из горных пещер, роем на Этолию налетели беды, земли под злаками и виноградом дали невиданный урожай. И решил Ойней принести Деметре, Афине и Дионису благодарственные жертвы. Об Артемиде же он не вспомнил: от ее зверья и так не было прохода. Диким гневом загорелось сердце богини, когда она увидела, как Деметра и Дионис вдыхают доносящиеся из царства Ойнея запахи всесожжений, а ей пришлось обойтись одной амброзией.

Долго решала злопамятная дочь Латоны, какую придумать кару для Ойнея. И наконец, вспомнив, как милы ему пашни и виноградники, она наслала на Этолию кабана, ибо больше этого зверя никто не причинял вреда землепашеству и виноградарству.

А был этот кабан необычный, ростом с теленка, а силой с быка. Кровью у него были налиты глаза и сверкали пламенем, а клыки подобны слоновым бивням. Когда он несся по лесу, в ужасе разбегалось все живое. А если выбегал на пашню, все равно что огнедышащие волы вспахивали ее медным плугом. Он вытаптывал виноградники и молодые насаждения, губил овец и коров. Ни пастух, ни собаки не могли их защитить.

Не помышляя о схватке с чудовищем, бежали земледельцы и пастухи с женами и детьми под защиту крепких стен Калидона и, собравшись кучками, с ужасом вслух размышляли о будущем, предвидя голод и болезни.

Молва о необыкновенном звере распространилась не только по всей Этолии, но и по окрестным землям. Слухи еще более преувеличили его величину и силу. Говорили, что он ростом со слона, что ломает клыками вековые дубы и что кожа у него из меди, не пробиваемая копьем.

Царь Ойней был растерян более всех. Он понимал, что сам стал причиной гнева Артемиды, и не знал, как помочь своему народу. Ведь выступив против насланного ею зверя, он может вызвать еще большую ярость богини.

И тогда в царскую половину дома пришел бесстрашный Мелеагр. Поклонившись отцу и матери, он сказал:

– Дозвольте, родители, мне бросить клич по всем землям и собрать тех, у кого сильные руки и храброе сердце, на охоту, какой не видывал свет.

– Иди, сын мой, как велит тебе твое сердце! – сказал царь.

– Да будет с тобою могучий Арес! – молвила царица. – Почаще вспоминай его имя. И знай, что твоя мать спокойна за тебя.

И затрубил Мелеагр в свой охотничий рог. И услышали его призыв и в далеких Афинах, где правил могучий Тесей, и в Иолке, где царствовал Пелей, и в Спарте, где прославились силой близнецы Диоскуры, и в Аркадии, где лучшей охотницей была юная Аталанта.

И отозвались на призыв Мелеагра десятки рогов тех, кто готов был поднять оружие против чудовищного кабана. По суше, дорогам и горным тропам, а кто и по морю на кораблях и лодках, шли и плыли в Калидон охотники, и вся Эллада от Олимпа на севере до мыса Тенара на юге наполнилась гулом голосов и собачьим лаем.

И открылись медные западные врата Калидона, чтобы впустить смельчаков. Мелеагр, приветствовавший героев, впервые увидел могучего Тесея и его ближайшего друга, царя лапифов Перифоя; сыновей Тиндарея, спартанских близнецов Кастора и Полидевка; аргосца Левкея; прославленного своим копьем Акаста, сына Пелия; аркадянина Анкея, считавшегося по силе вторым после Геракла; неодолимого бегуна Эхиона; рожденного Аминтором Феникса; юного Нестора, сына Нелея; умудренного опытом добытчика золотого руна Ясона.

Но не было предела восторгу Мелеагра, когда в город вступила Аталанта, в коротком до колен хитоне, со светлыми волосами, убранными в узел на затылке, с колчаном из слоновой кости, оправленным чеканным серебром. Когда же она пришла и влилась в группу охотников, Мелеагр проговорил:

– Счастлив тот, кого она удостоит назвать своим супругом.

Ойней устроил героям пир в своем дворце. Длился он девять дней и ночей. Лилось в кубки вино из царских подвалов. Лилась и непринужденная речь. Вспоминали герои о предках, прославившихся в сражениях и морских походах, и о своих собственных великих деяниях. Аталанта внимала рассказам, но в кубке ее была лишь вода. Диониса дар, как и дары Афродиты, она презирала.

На десятый день, перед выходом в лес, охотники единодушно одобрили условия состязания: кабанья шкура и голова с клыками достанутся тому, кто сразит зверя.

И вновь запели рога, возвещая начало охоты [180] . Калидон наполнился нетерпеливым лаем собак. Герои прорезали толпу, провожаемые благодарными и восторженными взглядами. Никогда и нигде не было такого ликования. Ведь шли они не на забаву. Народ Этолии видел в них спасителей.

Напасть на след чудовищного вепря было нетрудно. В тех местах, где он отлеживался днем, трава была примята так, словно отдыхало стадо слонов. Но, почуяв след зверя, собаки начали пятиться. Их тащили, пока Аталанта не посоветовала:

– Отпустите этих тварей с телами волков, но с сердцами оленей.

Стыдно стало собакам, и они вырвались вперед, но далеко от охотников не отходили, словно надеясь на их защиту. И это ускорило встречу с кабаном, ибо он, издалека почуяв ненавистный ему собачий дух, ринулся навстречу охотникам.

Мелеагр и Аталанта нападают с копьями на вепря