Кеннет Морган (ред.) - История великобритании

Религиозный антагонизм имел место и при реформировании в англиканском духе системы обучения в частных учебных заведениях для мальчиков, хотя проявлялся не столь интенсивно. Плачевное положение со школами в последние годы XVIII в. начало выправляться еще до того, как радикальный сторонник Широкой церкви Томас Арнолд начал карьеру в городе Регби в 1829 г. Его реформы фактически соответствовали консервативному политическому урегулированию 1832 г., но сохранили свое воздействие намного дольше. «Классическое образование» (латинский и греческий языки) преобладало для тех, кто собирался поступать в университет; оно перестало быть лишенным практического смысла, своего рода ритуалом для подрастающих аристократов, а превратилось в стимул соревновательности для молодых людей среднего сословия, желающих стать стипендиатами колледжа или заняться исследовательской работой в университетах Оксфорда и Кембриджа. Они имели цель добиться субсидированного вхождения в профессиональную жизнь, но при этом им выпало выполнить еще одну, более важную функцию: приобщить юношей из коммерческих слоев населения к обновленной разновидности региональной аристократии. К моменту смерти Арнолда в 1842 г. его метод переняли другие частные средние учебные заведения; этому процессу способствовали рост сети железных дорог и необычайно популярная книга Томаса Хьюза «Школьные годы Тома Брауна» (1857).

Модернизация школьного образования послужила примером для последующего поколения реформаторов, многие из которых уже обучались по новому методу. В отличие от утилитаристов у них не было всеобъемлющей, четко разработанной программы, они скорее стремились поставить государственные институты, находящиеся под влиянием аристократии и духовенства, на службу всему обществу. Подобная идея «национализации» и вытекающего из нее «включения» рабочего класса в «политическое сообщество» была высказана в 1848 г. христианскими социалистами и последователями Ф.Д.Мориса (в том числе и Томом Хьюзом), пытавшимися сделать Англиканскую церковь арбитром между трудом и капиталом. Они не были одиноки. Уильям Эдвард Форстер, молодой, радикально настроенный фабрикант, занимавшийся производством сукна, из Бредфорда, бывший квакер, писал: «Пока не будут сделаны некоторые уступки народным массам, пока все зажиточные слои общества не станут серьезно заботиться о том, чтобы их досыта накормить, волнения в стране неизбежны; по-моему, наиболее действенный способ их предотвращения – сочувственное к трудовому народу отношение среднего сословия, располагающего достаточной силой, чтобы противостоять несправедливости и помогать реализовывать разумные требования».

Жена Форстера приходилась дочерью Арнолду из Регби и сестрой Мэтью Арнолду, поэту и школьному инспектору. «Интеллектуальная аристократия», высокомыслящая и уверенно реформаторская, уже оставляла почву евангелической религии и переключалась на политические акции.

Школьный инспектор Арнолд и большинство политиков принадлежали к так называемой Широкой церкви, т.е. являлись носителями либеральных традиций Англиканской церкви, которая рассматривала себя в качестве партнера государства и считала, что в этих отношениях теологическая доктрина имеет подчиненный характер. Евангелисты особо выделяли религиозно-философские соображения, но их наивная богословская система постепенно разрушалась под воздействием непрерывных акций либералов, которые достигли своего апогея с принятием в 1832 г. парламентской реформы. Священнослужители боялись, что за этим последует всплеск утилитаристских и, следовательно, атеистических настроений. В одной из проповедей в Оксфорде Джон Кибл объявил о духовном противодействии, основанном на апостолических традициях Англиканской церкви. «Трактарианцы», или Оксфордское движение, не противостояли либерализму в области социальных реформ или обрядов «Высокой церкви», – они просто ссылались на давние англиканские обычаи. Через двенадцать лет, в 1845 г., Движение раскололось – отчасти из-за преследования лиц англиканского вероисповедания, тяготевших к евангелизму, отчасти по убеждению, когда некоторые руководители, включая и Джона Генри Ньюмана, решили, что у них нет никаких разногласий с Римом, и «вышли». Вопреки мрачным прогнозам противников Оксфордское движение послужило укреплению позиций Англиканской церкви благодаря энтузиазму таких преданных мирян, как У.Ю.Гладстон, и оказало влияние на религиозное воспитание и архитектуру. Широкая церковь, ориентированная в большей степени на социологический аспект религии, попала в трудное положение, когда выяснилось, что лишь пятая часть англичан посещает ее приходские церкви. Единственная в своем роде перепись верующих, проведенная в 1851 г., показала, что лишь 35% населения Англии бывает на воскресных службах, хотя эта цифра сильно варьирует в зависимости от региона; примерно половина верующих регулярно слушала проповеди священников-диссентеров. В 1848 г. христианские социалисты, приверженцы Широкой церкви, энергично стремились наладить контакт с наемными работниками, но на каждого вновь обращенного усилиями их группового лидера Ф.Д.Мориса приходилось не менее десяти человек, попавших под влияние Чарлза Кингсли, и еще больше тех, кто помогал Дж.М.Ладлоу в профсоюзной работе и Е.В.Нилу в зарождающемся кооперативном движении.

Англиканская церковь располагала по крайней мере богатой традицией, деньгами и широтой маневра, чего не было у нонконформистов. Изолированные друг от друга и обычно воспринимаемые с подозрением правящими кругами, их руководители, и в первую очередь Джобес Бантинг из Методистской Конференции, пытались объединиться на базе консерватизма. Политический радикализм являлся обычно отличительной чертой диссентеров в провинции и среди шахтеров, а также среди городской религиозной элиты – унитариев и квакеров. Особенно заметные перемены произошли в Южном Уэльсе. Лишь в 50-х годах XIX в. после успешной кампании против Хлебного закона, диссентеры начинают показывать свои мускулы: блокируются с Либеральной партией, требуют повышения своего гражданского статуса и – в соответствии с программой «Общества освобождения» – роспуска официальной Церкви. Организованные инакомыслящие стали играть в либеральном движении главную и довольно беспокойную институциональную роль, но для самого движения это приобретение оказалось весьма сомнительным и разорительным, о чем свидетельствовал непрекращавшийся отток состоятельных религиозных нонконформистов, переходивших в лоно Англиканской церкви.

В Шотландии на протяжении десяти лет (1833-1843) шли горячие споры относительно патроната, закончившиеся «Расколом» (Disruption») шотландской церкви и созданием новой независимой «Свободной церкви». Роль Церкви в мирских делах стала быстро снижаться (когда в 1845 г. был утвержден закон о бедных), однако страсти относительно церковной политики продолжали кипеть в шотландском среднем сословии еще до конца столетия.