Кеннет Морган (ред.) - История великобритании

На этом основывалось преуспеяние отдельных личностей, институтов и самой Короны. Крупнейшими землевладельцами были светские магнаты (немногочисленные, как «небоскребы на равнине»), епископы, монастыри и другие церковные институты. В 1300 г. они по-прежнему продолжали получать выгоду от рыночного бума, порожденного ростом населения в предшествующее столетие. Цены росли, и доходы с земли оставались значительными: после гибели графа Глостера в сражении при Баннокберне (1314) его поместья, по современной оценке, приносили более 6 тыс. фунтов в год, тогда как маноры приората Крайст-Чёрч в Кентербери в 1331 г. имели валовой доход свыше 2540 фунтов в год. Вследствие этого землевладельцы, непосредственно извлекая прибыль из своих поместий, были лично заинтересованы в эффективном управлении. Они настаивали на своих правах до последней возможности, выжимали из держателей более высокие ренты и тщательно фиксировали в манориальных куриях обязательства, связанные с каждым держанием. Земля составляла основу политического, административного и общественного влияния аристократов, многие из которых владели поместьями в ряде графств, а также в Уэльсе и Ирландии: Хамфри, граф Херефордский и Эссекский, например, унаследовал земли в Эссексе, Миддлсексе, Хантингдоншире, Хертфортшире и Бакингемшире, а также в Уэльской марке – в Бреконе, Хае, Хантингтоне и Келдикоте. Точно так же земля являлась основой благосостояния джентри, хотя и на местом уровне, в графстве; церковным землевладельцам она давала земную власть, дополнявшую их влияние на умы и души людей. Это богатство могло питать претензии и амбиции знати на национальном уровне, как это было, например, с Томасом, графом Ланкастерским, богатейшим графом Англии того времени.

В 1300 г. крестьяне жили в мире там, где земля была малодоступной, а возможности экономического роста ограничены жестким контролем землевладельцев. Цены установились высокие – например, цена пшеницы после 1270 г. постоянно была выше, чем ранее в том же столетии, – поэтому после приобретения еды, одежды и инструментов у людей мало что оставалось. Заработная плата на переполненном рынке труда была низкой, а соответственно снижалась и покупательная способность как квалифицированной, так и неквалифицированной рабочей силы: плотник зарабатывал 3 пенса в день (без еды), работник – 1 или 1,5 пенса. Недовольство, жалобы и вспышки насилия обращались на землевладельцев и их слуг; нередкими были отказы выплачивать ренту и исполнять традиционные отработочные повинности.

Вначале XIV в. купцы – прежде всего те, кто вывозил шерсть и ввозил вино, – процветали благодаря расширению рынков от Балтики до Испании, Португалии и особенно после освоения морского пути через Средиземное море до Северной Италии. В 1304-1311 гг. экспорт шерсти ежегодно составлял в среднем 39500 тюков (в каждом была шерсть по меньшей мере с 250 овец), и только около 30-40% этого груза перевозили иностранцы. Растущая враждебность по отношению к чужакам, участвовавшим в английской торговле, отражает уверенность и наступательную силу местных (или натурализовавшихся) купцов. Эдуард I издавал законы в их интересах (80-е годы XIII в.), в частности облегчив процедуру взыскания долгов по суду, что было необходимо при возрастающих объемах торговли. Но, когда началась война, купцы первыми выступили против тяжелых налогов, особенно против maltolt («дурного налога») 1294 г. и конфискации их кораблей.

Крупнейшим землевладельцем являлся король, даже еще до того, как Эдуард I стал повелителем Уэльса, и в 1399 г. поместья дома Ланкастеров влились в имущество Короны. Увеличение национального налогообложения при Эдуарде I и его преемниках сдерживало рост благосостояния частных землевладельцев, а также купцов. Не избежало этой участи и крестьянство, о чем пелось в народной жалобе, «Песне пахаря», в правление Эдуарда I. Затем, с 1327 г., все, кто обладал имуществом на сумму 10 шиллингов и больше, должны были платить 1 шиллинг 8 пенсов налога, и нет сомнений в том, что это бремя косвенным образом ложилось и на менее обеспеченных. Военные действия усиливали зависимость короля от богатства и терпения подданных. Если это богатство переставало расти или же благосостояние отдельных подданных и институтов оказывалось под угрозой, то экстраординарные планы монарха могли оказаться ему не по карману, а терпение подданных истощалось.

К середине XIV в. благополучный период «развития земледелия» практически завершился. Цены падали, делая производство менее выгодным для рынка. Росла заработная плата, и это касалось в большей степени батраков, нежели ремесленников; нанимать женщин было невыгодно, потому что им платили так же, как и мужчинам, – а в пивоварении даже больше! Главная причина, по которой крупномасштабное земледелие теряло привлекательность, заключалась в том, что прирост населения закончился и внезапно сменился противоположной тенденцией. Как только рынок труда сократился, заработная плата выросла; с уменьшением населения снизилась и потребность в продовольствии и припасах, и цены последовали этому примеру.

В конце XIII в. численность населения Англии достигла своего пика, насчитывая, вероятно, более 4 млн человек. В то время обрабатываемой земли не хватало, для того чтобы обеспечить каждой крестьянской семье достаточный уровень жизни. Сочетание роста населения с низким уровнем жизни неизбежно приводило к бедности, голоду и болезням, а следовательно, к увеличению смертности, остановившей демографический бум. Из-за серии природных катастроф, связанных с чрезмерной эксплуатацией земли и исключительно плохой погодой первых десятилетий XIV в., положение тех, кто жил, балансируя на черте бедности или за нею, ухудшалось. Неурожай являлся бедствием для общества, не обладавшего возможностью хранить припасы: еды не было и не было денег, чтобы купить то, что теперь стоило неизмеримо больше. Урожаи 1315, 1316, 1320 и 1321 гг. оказались чрезвычайно плохими; в 1319 и 1321 гг. коров и овец поразил ящур. В поместьях аббатства Рэмси (Кембриджшир) процесс восстановления занял двадцать лет. В 1324-1326 гг. в некоторых регионах Англии случились серьезные наводнения, погубившие тысячи овец в Кенте. Распространялись голод и болезни, и в маноре Хейлсоуэн (Вустершир) в 1315-1317 гг. умерло 15% мужчин. Земледелие пострадало во многих регионах, цены на зерно подскочили (в Хейлсоуэне в 1315-1316 гг. с 5 шиллингов 7? пенсов до 26 шиллингов 8 пенсов за кварту), а вывоз шерсти пришел в упадок. Тем не менее это были временные трудности, и в течение 20-х годов XIV в. Англия постепенно оправилась; однако бедствия ярко продемонстрировали прежде всего уязвимость бедняков.

Более длительными и глубокими оказались последствия чумы. Первая волна эпидемии, с конца XVI в. именуемой «черной смертью», а современниками названной «великим мором», достигла Южной Англии в 1348 г.; к концу 1349 г. она распространилась на север до Центральной Шотландии. Современник – Джеффри ле Бейкер, клирик из Оксфордшира, описывал продвижение чумы из портов, куда она прибывала на кораблях с зараженными крысами, и беспомощные попытки людей определить причины болезни и излечить ее проявления: