Бернд Бонвеч - История Германии. Том 1. С древнейших времен до создания Германской империи

Одним из главных представителей камерализма был Иоганн Генрих Готтлиб фон Юсти (1717-1771), многочисленные труды которого были посвящены учению о внутреннем государственном управлении, имеющем целью всеобщее благо, счастье каждого отдельного человека и всего общества. Поскольку экономическая деятельность, порождающая конкуренцию, разъединяет и разобщает людей, государство как особый социально-политический институт должно было взять на себя задачу приведения их к согласию. Теории немецких камералистов находили благодатную почву в экономической действительности Германии того времени. Неслучайно главные импульсы к возрождению страны исходили от князей и их правительств.

Немецкий камерализм придавал гораздо большее значение росту населения, чем европейский меркантилизм. В этом сказывались не только последствия Тридцатилетней войны, но и внутренняя фискальная ориентация немецких монархов, видевших в увеличении производительности труда каждого отдельного человека главный способ роста государственного благосостояния. К камералистским мерам принадлежали также создание собственных мануфактур, запрет на ввоз отдельных товаров и экспорт сырья, высокие ввозные пошлины на определенную продукцию, контроль качества, использование принудительного труда и т. п. Сильнее всего меркантилистско-камералистская политика сказалась в Бранденбург-Пруссии, а затем в Прусском королевстве. Здесь экономика была поставлена на службу укрепляющейся государственной власти, милитаризации страны и социальному дисциплинированию населения, но одновременно эта политика подготовила и переход к индустриальному обществу.

Новейшие социоисторические исследования придают увеличению населения огромное значение, видя в нем своеобразный ключ к пониманию не только экономических и социальных, но также политических и культурных процессов. Немецкие камералисты рекомендовали собственным монархам проведение активной демографической, в том числе и иммиграционной политики (организации разного рода строительных и прочих работ для создания рабочих мест, временного освобождения иммигрантов от налогов, запрета эмиграции).

Большинство немецких территорий, пострадавших от Тридцатилетней войны, с трудом ликвидировало демографические потери. Довоенная численность населения Германии в 15-16 млн была восстановлена только между 1720 и 1750 гг. Рост не был стабильным, эпидемии и голодные годы нередко прерывали и без того замедленный его темп. Сказывалась низкая средняя продолжительность жизни, составлявшая чуть более 30 лет.

Несмотря на относительно высокую рождаемость в сельской местности (в год около 30 рождений на тысячу человек), восполнить дефицит населения в городах оказалось очень трудно. Велика была смертность среди детей. Сказывалось также повышение брачного возраста у женщин. Для североевропейских стран, в том числе и для Германии, в XVIII в. в среднем он равнялся 25 годам. Поскольку репродуктивным считается возраст до 40 лет, можно предполагать, что родить женщина могла за 15 лет брака 4-5 детей, из которых выживала в лучшем случае только половина.

Некоторые правительства, прислушиваясь к мнениям камералистов, пытались улучшить демографическую ситуацию, привлекая на свои земли иммигрантов. С конца XVII в. в немецких землях активно принимали всех тех, кто уходил от религиозных преследований из других стран. Существенно пополнили свое население таким образом Вюртемберг, Франкония, Саксония, Бранденбург, Пфальц, Северный Гессен. В 1725 г. пятая часть населения Курмарка состояла из переселенцев. Берлин в конце XVII в. принял около 6 тыс. гугенотов.

Нельзя забывать и о том, что вместе с иммиграцией в XVIII в. развивалась и эмиграция из Германии на юг и восток Европы (в Венгрию, на Карпаты, в Россию), а также за океан. Подсчитано, что только с 1727 по 1754 г. примерно 2 тыс. немцев ежегодно через Англию выезжали в Северную Америку, и число немецких поселенцев в английских колониях к 1750 г. достигло примерно 100 тыс. человек. В это время и население самой Германии стало увеличиваться достаточно быстрыми темпами за счет естественного прироста. Показателен пример Пруссии, которая в 1748 г. имела 3,5 млн жителей, а в 1770 — уже 4,2 млн. В таких землях, как Вюртемберг, Баден, Пфальц, в сельской местности стало ощущаться перенаселение, вызвавшее отток населения в том числе в пределы самой Германии (в восточные области Пруссии, в Курмарк). Так называемые «колонны швабов» ("Schwabenzüge"), главным образом из Юго-Западной Германии, потянулись на Дунай и в Причерноморье, в Южную Россию. В течение второй половины XVIII в. десятки тысяч немцев перебрались на жительство в Россию.

Правительства поощряли приток сельского населения в города, особенно при закладке новых или строительстве княжеских резиденций. И все же баланс населения городов оставался негативным. Ни один немецкий город не смог приблизиться по числу жителей к крупным европейским городам. В конце XVII в. Вена была единственным немецким городом, население которого превышало 100 тыс., Гамбург и Берлин насчитывали более 60 тыс., Страсбург, Данциг, Бреслау — более 40 тыс., в то время как в Кёльне, самом крупном немецком городе XV в., к 1800 г. проживало только 40 тыс. человек. Тем не менее общая численность населения Германии составила к 1800 г. 23 млн человек. К этому времени уже четко обозначились границы его дальнейшего роста, сдерживаемого недостатком ресурсов, прежде всего скудной базой питания. Преодолеть эту границу германское общество смогло только в XIX в. при переходе к индустриальной стадии развития.

На развитие сельского хозяйства долго влияли последствия войны. В ряде мест земля, превратившаяся в пустыню, оставалась невозделанной еще в начале XVIII в. Для ее заселения отсутствовали экономические стимулы. Длительное время сохранялись низкие цены на сельскохозяйственную продукцию, а при одновременно высоких ценах на ремесленные товары наблюдался еще и рост налогов. Несмотря на дешевизну земельных участков и низкую арендную плату за землю, желающих ее обрабатывать было мало (в Баварии, к примеру, в конце XVII в. цена на дворянские поместья составляла в лучшем случае, половину, а то и треть или даже четверть от их стоимости в начале XVII в.). Рабочая сила была чрезвычайно дорогой, поэтому жалобы землевладельцев и крестьян на трудности с наймом батраков раздавались повсеместно. Колонизационная политика монархов долгое время не приносила успеха, так как была направлена главным образом в пользу господ. Традиционные аграрные отношения эволюционировали в сторону все возрастающих объемов работ крестьян в пользу сеньоров.