Бернд Бонвеч - История Германии. Том 2. От создания Германской империи до начала XXI века

Развитие культуры и духовной жизни в оккупированной Германии определялось рядом факторов. Во-первых, в наследие от времени нацистского господства и его преступной политики немцам достались невиданные разрушения и моральное опустошение. В стране шли мучительное отрезвление нации и окончательный отказ от имперских иллюзий. С другой стороны, советская политика в Восточной Германии приводила к крушению симпатий, которые были у немалого количества немцев по отношению к коммунистам в первые послевоенные годы. И в-третьих, крушение Третьего рейха, безоговорочная капитуляция и оккупация (в отличие от военного поражения 1918 г.), — все это выбивало почву из-под ног тех, кто питал иллюзии попытаться пересмотреть когда-нибудь статус Германии военными средствами.

Немецкая политическая культура первых послевоенных лет была сложным явлением, где сочетались и отказ от нацистской идеологии, и от немецкого национализма кайзеровской эпохи, и от романтических настроений Веймарской республики. Их место заняла полная политическая индифферентность или даже апатия. В западных зонах были сильны федералистские настроения и рано выраженные симпатии к европейскому единству. В советской зоне немцы были фактически избавлены от конфликта с национал-социалистическим прошлым, так как рождавшаяся там новая система во главу угла ставила антифашизм. А из этого должно было следовать, что она не имеет ничего общего с германским прошлым периода 1933-1945 гг.

Причем, вина за совершенные нацистами преступления, за военное поражение и все беды, постигшие Германию, легко перекладывалась большинством немцев исключительно на Гитлера и его окружение. Себя же они искренне считали только беспрекословными, бессильными, обязанными к безоговорочному повиновению орудиями в руках фюрера. Деликатный вопрос о том, что же заставило их стать «добровольными подручными Гитлера» (выражение американского историка Д. Голдхагена) предпочитали не задавать, а тем более на него не отвечать. Надо сказать, что в первые послевоенные годы среди высокообразованных немцев наблюдалось такое явление как стремление взять на себя вину за национал-социализм и его преступления. Но под влиянием холодной войны, когда победители искали среди немцев скорее союзников, нежели виновников, это явление быстро прошло.

Союзники по антигитлеровской коалиции еще в ходе войны предполагали, что они установят контроль над немецкой духовной жизнью. Без этого невозможно было осуществить денацификацию и демократизацию. При планировании развития средств массовой информации в оккупированной Германии в качестве первого шага был предусмотрен полный запрет какой-либо публицистической деятельности самих немцев. Предполагалось, что немецкие журналисты придут в лицензированные газеты и радиостанции только после прохождения денацификации, и будут работать под контролем союзников.

В США еще до окончания войны был выдвинут тезис о «коллективной вине» немецкой нации за преступления нацистов. В соответствии с ним немцы не могли сами освободиться от наследия гитлеризма, поэтому был разработан план «перевоспитания» немецкого народа (Re-education) с помощью культуры, которое позднее стало пониматься как «переориентация» (Re-orientation) и должно было, по мнению американцев, привести к радикальным демократическим изменениям в общественной жизни Германии.

Весной 1945 г. в США был организован «Учебный центр для военно-пленных», где из немецких военнопленных осуществлялась подготовка так называемого «резерва духовной элиты». Всего из 400 тыс. немецких солдат и офицеров, которые содержались в 133 американских лагерях, в этот центр было отобрано несколько тысяч человек. Они слушали лекции по истории США и Германии, по экономике, социологии и др. В качестве преподавателей выступали американские профессора, им ассистировали немецкие эмигранты. Военнопленные изучали азы американской демократии, которая превозносилась как лучшая в мире модель государственного устройства. Всего же в американских лагерях для немецких военнопленных выходило 137 газет и журналов.

Аналогичная и также достаточно либеральная политика по отношению к немецким военнопленным проводилась в Англии. В СССР военнопленные широко использовались в качестве бесплатной рабочей силы. С другой стороны, для них создавались различные курсы, «антифашистские школы», где слушателям внушалось, что лучшей в мире моделью государственного устройства является «советская социалистическая демократия». Причем, советское руководство гораздо раньше (уже в июле 1943 г.), чем английское или американское, начало последовательно готовить из немецких военнопленных кадры будущей просоветской политической элиты.

Союзники (прежде всего США и СССР) готовили специально профилированных офицеров («культур-офицеров»), хорошо знакомых с немецкой историей, философией, литературой, живописью, музыкой, а также с нравами и традициями отдельных немецких земель. В качестве консультантов широко использовались немецкие и австрийские интеллектуалы, которые по политическим или расовым мотивам оказались в эмиграции, а весной 1945 г., вместе с армиями союзников или позднее, как реэмигранты, возвращались в Германию. Например, широко известный писатель Альфред Дёблин (1878-1957) работал как «культур-офицер» во французской оккупационной зоне.

Современники и исследователи отмечают, что сразу после окончания войны в Германии наблюдался невероятный «культурный голод» среди населения. Доступ к культурным ценностям был тогда для многих немцев не менее важным, чем питание, топливо или крыша над головой. Союзники видели это и делали все необходимое, чтобы по возможности быстро удовлетворить культурные потребности, но одновременно вынуждены были проводить и широкую денацификацию в сфере культуры. Так, в американской зоне список деятелей культуры, которые должны были пройти процедуру денацификации, включал 1400 фамилий работников издательств, театров, прессы, радио и т. д., из них около 600 было в результате полностью отстранено от работы. Аналогичным образом поступали и в других оккупационных зонах, наиболее радикально — в советской.

В оккупированной Германии между Советским Союзом и западными державами имела место конкуренция не только в области политики, но и в области культуры. Каждая из оккупирующих стран стремилась пропагандировать среди немцев свои традиции и собственную национальную культуру. Немцы фактически пережили тогда насильственное навязывание американской, советской, британской и французской литературы, фильмов, музыки и т. д. Этот «культурный экспорт» осуществлялся через прессу, радио, кинотеатры или специальные «дома» («Америка-хаус», «Дом советской культуры» и др.).