Константин Победоносцев - Великая ложь нашего времени

Напротив того, люди, изучившие практическую сторону дела, опытные знатоки жизни и биржи, постоянно говорили мне, что все колебание нашего курса основано на иллюзии, на обмане, и есть не что иное, как ловкая эксплоатация нашей простоты заправилами берлинской биржи и состоящими в связи с ними нашими государственными банкирами, сначала Щтиглицом, потом Заком и К°, что положить этому предел не только необходимо, но и весьма возможно, если только с нашей стороны будет понятно, что с нами играют, и кто и как играет с нами.

Объяснения этих людей казались мне совершенно ясны и понятны.

Я просил одного из них, очень умного и сведущего человека, написать покороче и пояснее записку об этом предмете и на днях получил ее.

Предмет этот — величайшей для нас важности. Вот почему я решаюсь не только представить эту записку Вашему Императорскому Величеству, но и всеподданнейше просить Вас лично прочесть ее. Вашему Величеству представляется много записок, и нет возможности читать их все, но эта заслуживает особого внимания. Написана она ясно, без лишних слов, и дает ясное, непосредственное понятие о предмете самого животрепещущего интереса.

Константин Победоносцев

Петербург, 3 декабря 1886

В дополнение к тому, что я имел честь докладывать Вашему Величеству в прошлую пятницу, долгом почитаю представить следующее.

После того я виделся еще раз с Поляковым и расспрашивал его. Речь его кратко заключается в следующем: «Владеть железными дорогами на Востоке, значит владеть фактически страною. Итак, для нас было бы великою силой, когда бы дороги в Турции, Болгарии, Персии и т. п. могли быть в русских руках.

Железные дороги в Европейской Турции и в Болгарии, построенные турецким правительством, ныне состоят на 50 лет в владении австрийских капиталистов, на акционерном праве. Управляют ими люди, присланные из Австрии (одна дорога — от Рущука до Варны принадлежит английской компании, коею построена. Болгарское правительство намерено было выкупить ее, но не могло за недостатком средств, а происшедший переворот вовсе остановил это дело).

Мне стало случайным образом известно, что есть план перевести турецко-болгарские дороги в английские руки, при участии совокупном английского правительства с австрийским. План этот может быть приведен в исполнение втихомолку, путями коммерческими (так как всякая акция представляет ценность, подлежащую вольной продаже), — подобно тому, как Англия втихомолку сделалась владелицею всех акций Суэцкого канала.

Это будет новым злом для России. Напротив, русское правительство, когда бы решилось действовать подобным же образом, — то есть путем коммерческим, чрез посредство частных лиц и под прикрытием частного интереса, могло бы тоже втихомолку перевести эти дороги в русские руки.

Имея это в виду, я попробовал вступить в дело под видом своего частного интереса и вошел в сношение, конечно, приватное и секретное, с лицами, у коих в руках пружины дела. Как эти дела суть обычные в коммерческой сфере, то мое участие и не могло возбудить подозрения, тем более, что ныне и подозрения нет на подобные планы русского правительства. Вначале оно было, потом сменилось удивлением, как это русское правительство уклоняется от всех подобных предприятий в виду важного политического их интереса; а, наконец, уже и на мысль не приходит в сферах коммерческих о возможности подобных комбинаций.

Чтобы устранить всякое подозрение, я выставил вперед посредничество в этом деле голландской биржи. В Амстердаме предположено мною составить синдикат для ведения всего этого дела, так что оно получило бы вид исключительно частного интереса.

Итак, я считаю вполне возможным, не горячась и не спеша, обыкновенным коммерческим путем приобрести акции железных дорог турецкой постройки.

А затем, чрез некоторое время, с такою же осторожностью и втихомолку русское правительство могло бы перевести эти акции в свои руки.

Но для успеха в этом деле требуется совершенный секрет.

Вы спрашиваете, отчего я не желаю сделать его известным министерству иностранных дел. Оттого, что мы научены горьким опытом. Во-первых, министерство иностранных дел не может соблюсти секрет: дело огласится в канцеляриях, отразится в переписке, и тогда все пропало. Во-вторых, министерство наверное станет возражать по своему обычаю: все подобные планы ему неприятны. Во всех подобных случаях мы слышим от него один ответ: „у нас и без того заботы много, а это дело доставит нам новую. Иностранные державы узнают, станут возражать, — и что мы им ответим? Пойдет переписка. Нет, оставьте нас в покое“. Министерство во всех подобных случаях мешало устройству на иностранных рынках тех важных для политики коммерческих предприятий, которые сами иностранцы, напротив того, совершают на нашем рынке свободно и беспрепятственно. Вот наша Домбровская дорога перешла уже вся в руки немцев и управляется теперь из Берлина, а мы не могли устроить нигде подобной операции.

Вот почему я не вижу в настоящем случае иного пути и способа, как обратиться к личному усмотрению Государя Императора. Если Его Величеству угодно будет признать этот план полезным для России и подлежащим к осуществлению, я с ревностью примусь устраивать дело для правительства и для пользы государственной, — и верьте мне, что я тут не имею в виду вовсе личного интереса. Если же Его Величество изволит признать почему-либо, что предприятие сего рода не входит ныне в виды правительства, я вовсе оставлю его и не стану хлопотать об нем».

Вот доселе шла речь Полякова. Конечно, всего легче было бы сказать ему, что дело это вовсе до меня не касается. Но мысль эта столь серьезная, что я счел долгом не уклониться от представления оной на воззрение Вашего Величества.

К тому еще почитаю нелишним добавить:

1. Мне известно, что несколько времени тому назад английская компания, владеющая Рущукско-Варнскою дорогою, предлагала одному из влиятельных и знающих лиц здесь, в Петербурге, продажу акций в русские руки. Но это лицо, обратившись в м-ство иностр. дел, встретило противодействие плану.

2. Известно мне, что князь Мингрельский, помышляя о возможности своего призвания в Болгарию, серьезно останавливается на мысли о необходимости устраивать там дороги русскими руками и в русских руках и на днях совещался об этом предмете с знающими людьми.

Если бы Вашему Величеству угодно было что-либо сообщить мне, благоволите дать знать — я по обычаю уезжаю сегодня, в 9 ч. вечера, в Гатчину.

(Написав это, получил телеграмму, что завтра не будет занятий у цесаревича.)

Константин Победоносцев

Петербург, 11 декабря 1886