Александр Гогун - Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944

«Поток» представляли собой и действия партийных организаций по созданию партизанских формирований. В том числе и, например, на правобережье Украины, в весьма лесистой Житомирской области. По словам уполномоченного ЦК КП(б)У Сергея Маликова, оставлялись «на работу» большей частью рядовые коммунисты, не подготовленные для выполнения диверсионной борьбы, очень мало оставалось руководящих партсовработников и секретарей райкомов КП(б)У, председателей исполкомов и их заместителей: «Оставленных не инструктировали, не установили явочные квартиры, пароли и т. д. Партизанские базы почти не использовались ни в одном районе, а оставленные люди выдали эти базы немецким властям и за счет этого оружия вооружилась значительная часть полиции и предателей советского народа…

До декабря 1942 года в Житомирской области не было ни одного местного партизанского отряда. (…) Ряд коммунистов перешли в лагерь фашистов и активно помогают немецким властям в проведении их мероприятий» [131].

В датированной 11 сентября 1941 г. сводке СД приводится информация о схожем поведении партизан, созданных на базе истребительных батальонов НКВД в Центральной Украине: «По сведениям взятых в плен партизан, уже перед активным выполнением задания была видна нехватка воинственности, поскольку обучение [будущих партизан] проходило после окончания работы и на физическую пригодность некоторых [будущих партизан] не обращалось внимания. С приближением немецких войск и ростом интенсивности налетов немецких бомбардировщиков во многих местах стали заметны проявления паники и признаки роспуска [отрядов], которые после бегства многих начальников только выросли. Так, например, в Кирово в одном отряде, насчитывавшем 34 человека, только 26 вышло на марш; а в Елизаветградке из роты, насчитывавшей 140 человек, после 4 дней с начала выполнения задания осталось только 28 партизан. Постовые, стоявшие под ружьем, ушли неизвестно куда, вместо того, чтобы обеспечивать безопасность своих товарищей, спрятавшихся в лесах» [132].

Ситуация на Николаевщине (Южная Украина) в сентябре 1941 г. напоминала события в Центральной Украине: «Создается впечатление, что распространение партизанской войны сократилось из-за того, что высшие партизанские вожаки часто сбегали и инициатива отдельных представителей [партизанских отрядов] через многолетнее воспитывание несамостоятельности и ожидания распоряжений далее просто угасла» [133].

Случай, произошедший на Херсонщине (Южная Украина) в октябре 1941 г., демонстрирует ту же тенденцию: «В [городке] Сивашское с помощью допроса свидетеля была выявлена организация и рабочий план истребительного батальона… Рекрутирование [личного состава батальона] из непригодных к военной службе мужчин — также против их воли… При отходе красных войск батальон распался. Командир, вожди отрядов и часть мужчин бежали. Среди оставшихся не было активистов» [134].

В коллективной работе российских историков, посвященной партизанской борьбе, говорится, что в 1941–1942 гг. «численность партизанских отрядов и их боеспособность неуклонно росли» [135]. Можно добавить — на бумаге.

Документы НКВД более рельефно описывают факты, нашедшие место в приведенных выше сводках СД.

Например, сообщение заместителя наркома внутренних дел УССР Савченко в ЦК КП(б)У 28 ноября 1941 г. рассказывает о случае в Центральной Украине, причем называются и имена партизан: «Партизанские отряды под командованием Федорчука и Белоконя, после отхода частей Красной армии с территории Днепропетровской обл., оказавшись в тылу немецких захватчиков, не приступая к боевой деятельности — распались. Командиры отрядов вышли на нашу сторону» [136].

В отчете командира Белоконя, сохранившемся в этом же архивном деле, рассказывается о том, что комиссар его отряда занимался пропагандой антисемитизма и призывал партизан разойтись по домам, что последними и было сделано.

Аналогичное донесение для Хрущева о событиях в Восточной и Центральной Украине: «Харьковским областным комитетом партии и Управлением НКВД был сформирован партизанский отряд численностью 47 человек под командованием Рудченко и направлен в Киев.

В г. Киеве командир и комиссар отряда получили задачу перебраться через линию фронта и следовать в район Винница — Бердичев для организации партизанской борьбы против немецких захватчиков.

Отряд был снабжен радиостанцией.

Вышедший с территории, временно занятой противником, бывший начальник пункта формирования партизанских отрядов в Киеве младший лейтенант милиции Маримуха доложил, что после занятия города Киева немцами он, Маримуха, встретился в городе с командиром партизанского отряда Рудченко, который ему заявил, что все партизаны его отряда находятся в Киеве, оружие спрятали в лесу и что он с рядом других людей из отряда решили зарегистрироваться в немецкой комендатуре» [137].

Многие сообщения НКВД с территории Восточной Украины похожи друг на друга как две капли воды — и о создании партизанских отрядов, и об их дальнейшей судьбе. Например, при отходе частей Красной армии с территории Сталинской (ныне Донецкой) области Красноармейским райкомом КП(б)У и отделением дорожнотранспортного отдела НКВД из партсовактива железнодорожников был сформирован и оставлен в Красноармейске партизанский отряд численностью 24 человека под командованием человека по фамилии Халява. «18 ноября с[его] г[ода] Халява вышел из тыла противника и доложил, что с приходом немецких захватчиков в г. Красноармейск, большинство партизан его отряда, в том числе и некоторые коммунисты, зарегистрировавшись в немецкой комендатуре, остались работать на транспорте и отказались от партизанской борьбы. Причиной распада отряда Халявы считаю несерьезное отношение к формированию отряда со стороны отделения дорожно-транспортного отдела [НКВД] ст. Красноармейск и районного комитета КП(б)У, вследствие чего отряд был сформирован наспех, из случайных и непроверенных людей» [138].

Посмотрим также на ситуацию на Черниговщине и Сумщине, областях, благодаря наличию лесов и удаленности от советско-германской границы, ставших «малой родиной» украинских партизанских формирований в 1941–1942 гг.

В дневнике аппаратчика и партизанского командира Николая По-пудренко есть запись о немецкой бомбардировке Чернигова 23 августа 1941 г., приведшей к панике чекистов: «От первой бомбы милиция и НКВД бросили свое здание, много оружия и боеприпасов. Стоило мне трудов, чтобы заставить их эвакуировать горящие магазины и склады» [139]. Аналогичную картину Попудренко наблюдал и в райцентре Мена.

О подобном поведении уже не чекистов, а партноменклатуры доносил Хрущеву секретарь ЦК КП(б)У Михаил Бурмистенко 11 сентября 1941 г. По его словам, партработники, знающие места закладки продовольствия для партизанских отрядов, действующих на севере, в черниговских лесах, в страхе бежали и очутились в тылу Красной армии: «Товарищи, которые обязаны были руководить партизанским движением, также отступили вместе с войсками Красной армии… Во время бомбежки городские черниговские власти в панике бежали, бросив город. Председатель городского совета сам сбежал в Харьков и приказал бросить город отрядам ПВО и др[угим] работникам. Черниговский обком [партии] вынес решение о предании этого типа суду трибунала» [140]. Военный трибунал приговорил главу горсовета к расстрелу, что вызвало одобрение Хрущева.