Олег Смыслов - Накануне 1941 года. Гитлер идет на Россию

Не потому ли перед освобождением окрепший в борьбе фюрер с иронией назовет время, проведенное в крепости, «высшей школой за государственный счет»? И, судя по всему, он имел полное право так говорить: ведь «Майн кампф» создавалась именно там! Там, в крепости, до поздней ночи можно было слышать стук пишущей машинки и его полнозвучный, но несколько сдавленный (будто из-за заложенного носа) голос. «Голос — пронзительный, гортанный, угрожающий, беснующийся», — таким запомнил его Герман Раушнинг. Целыми днями и вечерами Гитлер диктует текст Рудольфу Гессу.

— Отношение Германии к России я считаю необходимым подвергнуть особому разбору. — говорил он. — И это по двум причинам. Первое. Эта проблема имеет решающее значение для всей вообще иностранной политики Германии в целом.

Второе. Эта проблема является оселком, на котором прежде всего проверяются политические способности нашего молодого национал-социалистического движения; на этом оселке мы проверяем, насколько в самом деле мы способны ясно мыслить и правильно действовать…

Уже тогда, в 1924 г. вопрос об отношении Германии к России, по мнению фюрера, составлял самую важную проблему всей иностранной политики Германии.

— Наше государство, — продолжает Гитлер, — должно прежде всего стремиться установить здоровую, естественную, жизненную пропорцию между количеством нашего населения и темпом его роста, с одной стороны, и количеством и качеством наших территорий, с другой. Только так наша иностранная политика может должным образом обеспечить судьбы нашей расы, объединенной в нашем государстве. Здоровой пропорцией мы можем считать лишь такое соотношение между указанными двумя величинами, которое целиком и полностью обеспечивает пропитание народа продуктами нашей собственной земли. Всякое другое положение вещей, если оно длится даже столетиями или тысячелетиями, является ненормальным и нездоровым. Раньше или позже такое положение принесет величайший вред народу и может даже привести к его полному уничтожению. Чтобы народ мог обеспечить себе подлинную свободу существования, ему нужна достаточно большая территория. Чтобы установить, как велика должна быть необходимая территория, недостаточно руководствоваться только потребностями текущего момента. Тут нельзя просто взять валовую систему урожая и разделить ее на количество населения. (…) Величина территории имеет значение для государства не только с точки зрения чисто продовольственной, но и еще и с точки зрения военной и общеполитической. (…)

Что касается нашего немецкого народа, то надо сказать, что Германия может обеспечит свое будущее только в качестве мировой державы. (…) Германия ныне не является мировой державой. (…) Если взять только размер территорий, то германское государство имеет до смешного малое значение по сравнению с так называемыми «мировыми державами». (…) Если национал-социалистическое движение действительно хочет взять на себя великую историческую миссию, мы прежде всего обязаны понять всю тяжесть нашего современного положения, как бы горько оно ни было, а затем смело и планомерно повести борьбу против той бездарной и бесплодной иностранной политики, которую до сих пор наши государственные деятели навязывали Германии. Мы должны освободиться от всяких традиций и предрассудков, должны найти в себе мужество объединить весь наш народ и двинуться по той дороге, которая освободит нас от нынешней тесноты, даст нам новые земли и тем самым избавит наш народ от опасности либо вовсе погибнуть, либо попасть в рабство к другим народам.

Национал-социалистическое движение во что бы то ни стало обязано устранить существующую диспропорцию между количеством нашего народонаселения и объемом наших территорий, имея при этом в виду территорию не только как непосредственно продовольственную базу, но и как фактор защиты границ. Только тогда устраним мы безысходность нашего нынешнего положения и займем то место, на которое мы вправе рассчитывать в силу той роли, какую играли в истории. (…)

Фюрер не на шутку разошелся.

— Требование восстановления тех границ, которые существовали до 1914 г., является политической бессмыслицей, и притом такой, которая по своим размерам и последствиям равносильна преступлению. Прежде всего, наши государственные границы 1914 г. были совершенно нелогичны. Они отнюдь не были совершенны с точки зрения национального состава и они отнюдь не были целесообразны с точки зрения военно-географической. Эти границы не были продуктом определенной, заранее обдуманной политики, они в известной мере были результатом случая. Это были временные границы, а вовсе не результат законченной политической борьбы. (…)

Нет и не может быть никаких сомнений в том, что добиться восстановления границ 1914 г. можно было бы только ценою крови. Только совершенно наивные люди могут поверить в то, будто исправления версальских границ можно достигнуть путем интриг и клянченья. (…) Но если уж приходится прийти к убеждению, что интересы нашего будущего требуют величайших жертв, то независимо от соображений политической мудрости ради одних этих жертв надо поставить себе действительно достойную цель. (…)

Каждое слово, каждое предложение в его интерпретации теперь становились той почвой, на которой он созидал свой закон безжалостной борьбы против всего мира, свой закон борьбы против слабых, независимо ни от каких обстоятельств. Переступая через все, что хоть как-то было связано с человеческой моралью. И вот он входит в кураж.

— Мы, национал-социалисты, должны пойти еще дальше: право на приобретение новых земель становится не только правом, но и долгом, если без разрешения своих территорий великий народ обречен на гибель. В особенности же, если дело идет не о каком-либо негритянском народце, а о великом германском народе, — о том народе, которому мир обязан своей культурой. Дело обстоит так, что Германия либо будет мировой державой, либо этой страны не будет вовсе. Для того же, чтобы стать мировой державой, Германия непременно должна приобрести те размеры, которые одни только могут обеспечить ей должную роль при современных условиях и гарантировать всем жителям Германии жизнь. (…)

Теперь он не просто мечтал, а делал свой первый шаг, правда, пока теоретический, выведенный не без помощи соратников, к войне на уничтожение. Отсюда настойчивый бред о жизненном пространстве между строк звучал не иначе как стратегия покорения мира.

— Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены.

Сама судьба указывает нам перстом. Выдав Россию в руки большевизма, судьба лишила русский народ той интеллигенции, на которой до сих пор держалось ее государственное существование, и которая одна только служила залогом известной прочности государства. Не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству. Всем этим Россия обязана была германским элементам — превосходнейший пример той громадной государственной роли, которую способны играть германские элементы, действуя внутри более низкой расы. Именно так были созданы многие могущественные государства на земле. Не раз в истории мы видели, как народы более низкой культуры, во главе которых в качестве организаторов стояли германцы, превращались в могущественные государства и затем держались прочно на ногах, пока сохранялось расовое ядро германцев.