Олег Смыслов - Накануне 1941 года. Гитлер идет на Россию

Итак, по данным Шелленберга, материал против Тухачевского был передан русским в середине мая 1937 г. Он включал: во-первых, материал, относящийся к сотрудничеству германского генерального штаба с Красной армией; во-вторых, материал из дел адмирала Канариса. Объемное досье было подготовлено и представлено Гитлеру через четыре дня. Подделано же было совсем немного документов. Для убедительности все они были проданы советской стороне за три миллиона рублей. Однако на основе прежде всего архивных документов версия о фабрикации документов против Тухачевского германской разведкой (Гейдрихом) не находит своего подтверждения.

В «Справке о проверке обвинений, предъявленных в 1937 году судебными и партийными органами т.т. Тухачевскому, Якиру, Уборевичу…» говорится: «Прежде всего, до сих пор не найдено важнейшее доказательство — сами документы».

Все попытки разыскать эти «документы» в архивах ЦК КПСС, архивах Советской армии, ОГПУ-НКВД, а также в судебно-следственных делах Тухачевского и других советских военачальников ни к чему не привели. Нет никаких данных и о том, что эти «документы» предъявлялись участникам группы в ходе следствия. Не фигурировали эти «документы» и на суде. Об этих «документах» никто даже не упомянул ни в период расследования, ни в судебном заседании. Не выявилось никаких убедительных косвенных улик, в какой-то мере отражавших реальное существование этих «документов». О них ничего не говорит в своем письме на имя Сталина после процесса над Тухачевским член Специального судебного присутствия Верховного суда СССР С. М. Буденный, хотя он в письме подробно излагает ход процесса. На заседании Военного Совета при НКО СССР, которое проходило 1–4 июня 1937 г. и было посвящено специально вопросу о «военном заговоре», и прежде всего в докладе Ворошилова и выступлении Сталина также не было сказано ни слова о каких-либо изобличающих Тухачевского документах.

Следует также сказать, что на последовавших после осуждения Тухачевского различных оперативно-служебных и партийных совещаниях и собраниях в НКВД СССР никогда и никем не упоминалось о каких-либо немецких «документах», которые якобы легли в основу доказательства измены советских военачальников.

Важно отметить и то, что на Западе по сей день не сделано ни одной попытки публикации или детального описания этих «документов»; если верить некоторым версиям, гитлеровская разведка передала советским представителям лишь фотокопии, а не подлинники документов.

Казалось бы, подлинники фальшивок должны были остаться в архивах СД или других германских архивах. Однако в опубликованных источниках нет никаких указаний на то, что в архивах Германии содержались какие-либо документальные данные о проведенной будто бы Гейдрихом операции. Нет этих данных и в германских архивах, захваченных во время войны советскими службами. Следует, наконец, подчеркнуть, что авторы различных опубликованных книг далеко не едины в перечне якобы сфабрикованных немцами документов. Наоборот, их варианты сильно отличаются друг от друга.

Конечно, все это вовсе не означает, что при анализе причин возникновения «дела» Тухачевского возможно исключить его международный аспект. Наоборот, он, бесспорно, играл, быть может, не основную, но все же немалую роль в «деле» Тухачевского.

Материалы и документы достаточно обстоятельно подтверждают, что в обстановке 1935–1937 гг., когда Красная армия стала мощным фактором мировой политики, Тухачевский и другие советские военачальники, занимавшие в армии ключевые посты, оказались в фокусе сложных внешних событий, имевших в их судьбе важное значение.

По авторитетному мнению генерал-майора К. Шпальке (1891–1966), начальника отдела «Иностранные армии Востока» (1931–1937) (Источники истории о Михаиле Тухачевском // Гутен таг. 1988, № 10, с. 36–37), «ни господин Гейдрих, ни СС, ни какой бы то ни было партийный орган не были, по-моему, в состоянии вызвать или только запланировать подобный переворот — падения Тухачевского и его окружения. Не хватало элементарных предпосылок, а именно знания организации Красной Армии и ее ведущих личностей… При подобном недостатке знаний недопустимо верить в то, что господин Гейдрих или другие партийные инстанции смогли-де привести в движение такую акцию, как афера Тухачевского. Для этого они подключили якобы еще и государственных деятелей третьей державы — Чехословакии.

И напоследок немыслимое: о подготовке, проведении и в конечном результате успешном окончании столь грандиозной операции не узнал никто из непосвященных! Другими словами: вся история Тухачевский — Гейдрих уж больно кажется мне списанной из грошового детектива, историей, сконструированной после событий на похвалу Гейдриху и СС, с пользой и поклонением Гитлеру…

…из отчетов военного атташе в московском посольстве генерала Кестринга я увидел, что с немецкой стороны абсолютно ничего не произошло, что могло бы вызвать аферу Тухачевского. И действительно, события застали всех врасплох. Однако и о подоплеке, приведшей к их внезапному возникновению, невозможно было что-либо сказать.

Кестринг усматривал в устранении Тухачевского конец внутриполитической борьбы за власть, во время которой Сталин ликвидировал действительных или мнимых противников. Мы присоединились к этой хотя и примитивной, но по сути правильной оценке…

…Если судить по расплывчатым и неточным протоколам процесса, к которым я имел доступ, то для обоснования тезиса о том, что Тухачевский имел конспиративные контакты с „фашистской“ державой, никаких конкретных данных не было, кроме, пожалуй, одного, что один из генералов-предателей вел тайные переговоры с одним фашистским генералом. Указание на это — оно было напечатано в газетах — Кестринг принял на свой счет, так как кроме него ни одного „фашистского“ (т. е. на советском жаргоне — „национал-социалистического“) генерала во всем Советском Союзе не было. Он выразил протест в наркомат обороны СССР против того, что его, чье лояльное отношение к Советам общеизвестно, связывают с этим мрачным делом. На это ему ответили, что фашистский генерал, о котором идет речь, не он…»

Генерал-лейтенант П. А. Судоплатов, один из руководителей разведки советских органов безопасности, также считал, что «Красная папка» не что иное, как выдумка Шелленберга. В частности, в одноименной статье он утверждал: «На правах очевидца не могу не сказать об эпизоде, который, надеюсь, будет интересен читателям. Речь идет о мнимой причастности немецкой разведки к сталинской расправе над Тухачевским, Якиром, Уборевичем в 1937 г. Она базируется лишь на слухах и амбициозных претензиях В. Шелленберга. Как непосредственный куратор немецкого направления наших разведорганов в 1939–1945 гг., утверждаю, что НКВД никакими материалами о подозрительных связях Тухачевского с немецким командованием (за исключением выбитых в ходе предвзятого следствия показаний) не располагало. Сталину также никто не направлял материалов о Тухачевском по линии зарубежной разведки НКВД.