Георгий Вернадский - Ленин - красный диктатор

В 1907 году умер граф Гейден, выдающийся российской политический лидер, депутат I Думы, умеренный консерватор, человек безусловно возвышенного образа мыслей. Не только политические сторонники Гейдена, но и его антагонисты — либералы и радикалы — почтили его память. Ленин впал в ярость, кричал, что такое отношение к политическому противнику заразит русский народ микробами раболепия и крепостничества. Аргумент Ленина был прост: как можно превозносить графа Гейдена, если он являлся помещиком? Из подобных принципов естественным образом последовала политика классового террора, которую Ленин проводил при помощи Чека. Людей арестовывали и брали в качестве заложников только потому, что они принадлежали к классу буржуазии, а вовсе не из-за их участия в антисоветской деятельности. В дальнейшем, когда Ленин считал это необходимым, он не пренебрегал репрессиями даже по отношению к «своим» классам. Среди заложников, которых арестовали и позже расстреляли, находились тысячи крестьян и рабочих. Скажем, крестьян, отказавшихся подчиниться власти Совета, расстреливали или выселяли, объявляя кулаками. Дисциплина в Красной Армии также поддерживалась жестокими мерами.

При взаимоотношениях с людьми Ленин придерживался двух различных методов — один он применял к своим, другой — к тем, кого считал врагами. Когда кто-либо нападал на его сторонников, негодованию его не было предела; но когда он сам нападал на своих оппонентов, это представлялось ему вполне естественным. Когда Ленина обвиняли в получении денег от иностранцев и называли предателем, он яростно протестовал. Но при малейшем намеке на связь с иностранцами его врагов, он кричал, что они подкуплены иностранной буржуазией, и утверждал, что именно этим объясняются все их действия.

Один простой пример иллюстрирует такое «двойное» отношение. 15 января 1919 года в Берлине белые офицеры убили большевиков Карла Либкнехта и Розу Люксембург (это произошло после ареста большевиков, когда их перевозили в тюрьму). Осуждая это «зверское и предательское» убийство, Ленин писал: «… н е найти слов для выражения всей мерзости и низости этого палачества». Вину за этот преступный акт он возложил на германское социал-демократическое правительство и восклицал: «Смерть палачам!».

Кадетских депутатов Кокошкина и Шингарева, прибывших в Петроград для участия в заседаниях Учредительного собрания, годом раньше (19 января 1918 года) убили большевистские матросы. Депутатов убили в больнице, куда их переместили из тюрьмы по болезни. А арестовали их по приказу Ленина, объявившего кадетскую партию вне закона. Кстати, Кокошкин и Шингарев верили в возможность сотрудничества с большевиками и готовились «сражаться» с ними парламентскими методами, в то время как Карл Либкнехт и Роза Люксембург были арестованы в результате вооруженного столкновения с правительством. То, что вызвало у Ленина возмущение в связи с событиями с немецкими коммунистами, представлялось ему возможным по отношению к кадетам.

Ленинская классовая точка зрения распространялась также на религию и церковь. Церковь Ленин рассматривал как классовый институт. Он считал, что церковь необходима богатым классам, чтобы держать бедных в подчинении и рабстве. Поэтому он относился к церкви и религиозным организациям с чрезвычайной ненавистью.

Однако его ненависть к церкви нельзя объяснять лишь социальными причинами. Ее корни находились глубже. Ленин считал, что религия является основой человеческого индивидуализма; в человеческой душе она занимает место неприступного убежища, укрытия, уголка, недоступного наблюдению и контролю со стороны политической партии. Борясь против индивидуализма, стремясь поставить всех на службу партии, Ленин закономерно должен был наносить удары по религии как последней святыне индивидуума. Он боролся не только против существовавшей церкви, но и против религии вообще, против всякого почитания Высшего Существа, даже если оно существовало только в сердце человека. Внутренняя религиозная духовность представлялась Ленину гораздо более опасной, чем внешняя, церковная, так как с церковью сражаться было легче. В 1913 году Ленин писал Максиму Горькому:

Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть самая невыразимейшая мерзость… самая гнусная «зараза». Миллион грехов, пакостей, насилий и зараз физических гораздо легче раскрываются толпой и потому гораздо менее опасны, чем тонкая, духовная, приодетая в самые нарядные «идеалистические» [40] У Ленина: «идейные». (Прим. перев.) костюмы идея боженьки.

Именно поэтому Ленин приходил в ярость, когда усматривал в работах, даже самых абстрактных, малейший намек на религиозность. Одно время он страстно увлекался философией Гегеля. Сохранились ленинские конспекты по Гегелю, сделанные по ходу прочтения. Обдумывая одно место в гегелевских «лекциях по истории философии», где Гегель говорит об Эпикуре, осуждая его за то, что у него «нет конечной цели мира, мудрости Творца», Ленин написал с раздражением в своей тетради для конспектов, что Гегелю всегда «жалко бога», и добавил: «Сволочь идеалистическая!»

При такой ненависти к религии Ленин считал недальновидным бороться с ней насильственными методами. Прямое запрещение принадлежать к какой-либо конфессии распространялось только на членов коммунистической партии. В отношении всех остальных Ленин считал нужным действовать постепенно, шаг за шагом, говорил, что бороться с религиозными предрассудками необходимо с чрезвычайной осторожностью, но в то же время полагал, что эта борьба является одной из главных задач правительства. Ответственность за антирелигиозную пропаганду он возложил на Троцкого.

Как уже отмечалось, ленинская борьба против религии была и борьбой против человеческого индивидуализма. Обращение души к Богу означало невозможность ее полного подчинения коммунистическому идеалу и коммунистической партии. А Ленин требовал от своих последователей безусловного подчинения. Мы говорили уже, что коммунистическая партия была не просто партией, она представляла собой орден фанатиков, стремившийся не только руководить действиями людей, но и контролировать их мысли, иметь представление об их самых глубоких внутренних движениях. Отсюда происходила нетерпимость большевиков и их претензия на исключительность. Коммунистическая партия была (не могла не быть) единственной политической партией в ленинском государстве.

Все другие политические партии Ленин постепенно запретил. Но поскольку коммунистическая партия ощущала себя не только политическим организмом, но и своеобразной «церковью» (или, скорее, «антицерковью»), она должна была попытаться уничтожить все церкви и религии на Земле. Такую цель Ленин поставил себе, но он понимал, что к этой цели следует двигаться постепенно.