НКЮ издательство. - Процесс антисоветского троцкистского центра.

Арнольдова Каганович снял после разоблачения предельщиков. Тогда Арнольдов сказал, что в НКПС заместителем наркома идет Лившиц, и предложил, чтобы все связи по транспорту передавались Лившицу.

Вот, примерно, кратко о вредительской работе на транспорте.

В 1934 году в Москву приехал Мдивани и выразил желание встретиться со мной и с Пятаковым. И вот в какой-то рабочий день после службы мы пошли на Тверскую улицу; там против почтамта есть какой-то ресторанчик, где и произошел разговор. Мдивани сообщил, что работа развертывается, что центр намечен, и просил нашей санкции. Мы трех человек знали - Мдивани, Кавтарадзе и Мишу Окуджава, а двух - Чихладзе и Кикнадзе Нико - мы совершенно не [c.76] знали - ни я, ни Пятаков. Мдивани дал нам их характеристики, как старых троцкистов и очень боевых людей, и просил некоторого доверия. Мы не возражали и этим как бы утвердили центр.

Стоял вопрос о террористическом акте против Берия, но мы с Пятаковым не рекомендовали этого делать, мы поставили вопрос так, что террористический акт против Берия может сорвать террористический акт против Сталина. Мы предложили, если есть силы, взяться за подготовку террористического акта против Сталина, не приостанавливая подготовки террористического акта против Берия.

Вышинский: Не приостанавливая?

Серебряков: Не приостанавливая. Осуществлять акт против Берия мы ни в какой мере не рекомендовали раньше, чем они осуществят террористический акт против Сталина.

Вышинский: Следовательно, я правильно понимаю, что вместо одного покушения, которое предлагал Мдивани, вы предложили два покушения?

Серебряков: Да. Когда в 1935 году я встретился опять с Пятаковым, возник вопрос о подготовке еще одного террористического акта, а именно против Ежова.

Было дано задание Мдивани поставить вопрос о возможном объединении с дашнаками в Армении, с муссаватистами в Азербайджане и грузинскими меньшевиками в Грузии.

Вышинский: Что было реально сделано во исполнение этого решения?

Серебряков: Насчет дашнаков и муссаватистов в конце 1935 года Мдивани мне сообщил, что он нащупал только связь, а с меньшевиками он заключил соглашение. Контакт с меньшевиками у него был установлен на той основе, что Грузии предоставляется превалирующее влияние на территории Закавказья.

Вышинский: Грузия подчиняет своему влиянию Армению и Азербайджан?

Серебряков: Да. Она - самостоятельное государство, играющее в Закавказье ведущую роль.

Вышинский (к подсудимому Лившицу): Показания Серебрякова в части, касающейся связи с вами, подсудимый Лившиц, не вызывают каких-либо замечаний? Все, что говорил Серебряков, так и было?

Лившиц: Так это и было.

Председательствующий: Скажите, подсудимый Серебряков, говорил ли вам Пятаков в 1935 году о том, что необходимо расширить сеть террористических организаций на транспорте?

Серебряков: Не Пятаков, а Лившиц мне это сообщил, ссылаясь на Пятакова.

Председательствующий: При этом разговоре Лившиц указывал на особое значение вашей работы в предмобилизационный период. В своих показаниях вы говорите: “Мы с Лившицем между собой говорили и пришли к выводу, что, помимо действий организаций и в центре и на местах, которые должны вначале внести путаницу и неразбериху в работу транспорта, надо будет также обеспечить возможность [c.77] в первые дни мобилизации занять наиболее важные железнодорожные узлы, создав в них такие пробки, которые бы привели в расстройство транспорт и снизили бы пропускную способность железнодорожных узлов”. Вы подтверждаете это?

Серебряков: Да.

Председательствующий: Подсудимый Лившиц, вы подтверждаете разговор, который вел Серебряков на эту тему?

Лившиц: Разговор я подтверждаю.

Председательствующий: Подсудимый Пятаков, вы подтверждаете, что такого рода указания вы давали Лившицу?

Пятаков: Да, конечно.

Председательствующий: У защиты есть вопросы?

Защитники: Нет.

Председательствующий: Заседание закрывается. Объявляется перерыв до 11 часов утра 25 января.

Суд переходит к допросу свидетеля Логинова - бывшего управляющего треста “Кокс”.

* * *

Вышинский: Что вам известно о троцкистской подпольной деятельности Пятакова?

Логинов: С Пятаковым я встречался в начале 1928 года. Я был исключен в это время из партии и направлен в Верхнеудинск. Я ехал вместе с Лившицем и Голубенко. В Москве мы зашли к Пятакову для того, чтобы получить указания, как нам быть. Пятаков дал нам директиву о том, что, очевидно, в ближайшее время нужно будет подать двурушническое заявление об отходе от оппозиции, чтобы вернуться в партию и тем самым получить возможность снова группировать вокруг себя троцкистские кадры и продолжать борьбу против партии.

Вышинский: Вы последовали совету Пятакова относительно подачи двурушнического заявления?

Логинов: Да. Было условлено с Пятаковым, что если борьба примет более затяжной характер, то он сам подаст заявление об отходе от оппозиции, и это должно послужить сигналом нам для подачи соответствующих заявлений на местах. Мы так и поступили, т. е. когда Пятаковым было опубликовано такого рода заявление, мы на местах - я, Голубенко и Лившиц - подали заявление о присоединении к заявлению Пятакова и были восстановлены в партии.

Вышинский (обращаясь к Пятакову): Вы подтверждаете эти показания свидетеля?

Пятаков: Двурушнических целей у меня не было, но поскольку я партии не выдал своих сообщников, скрытых троцкистов, и поскольку у меня еще оставались расхождения по внутрипартийным вопросам, в частности, по вопросу относительно репрессии в отношении оппозиции…

Вышинский: Это вы говорили.

Пятаков: В этом смысле я не договорил до конца.

Вышинский: И в этом смысле ваше поведение было двурушническим?

Пятаков: Да. [c.79]

Вышинский (обращаясь в Логинову): Я хочу выяснить, был ли разговор о двурушничестве в это время или не был. Логинов, вы подтверждаете?

Логинов: Да.

Вышинский: Были ли у вас встречи с Пятаковым, когда вы находились за границей?

Логинов: Я имел там целый ряд встреч с Пятаковым. В одну из наших встреч Пятакова интересовал вопрос, каково настроение бывших троцкистов, которых знал Пятаков хорошо, таких лиц, как Коцюбинский и Лившиц.

Пятаков тогда поставил передо мною вопрос о том, что нужно снова воссоздавать троцкистскую организацию. В последующую встречу Пятаков сказал, что основной формой борьбы должна быть отныне террористическая деятельность; при этом Пятаков сказал, что это не его личная точка зрения, а точка зрения Троцкого.

Вышинский: Говорил вам Пятаков, против кого направлены террористические акты?