Даниил Альшиц - Начало самодержавия в России

На примере Официальной разрядной книги и списка опричников можно видеть, как с помощью всего двух рукописей высвечивается целый пласт исторической жизни из эпохи, вроде бы хорошо всем знакомой, а в действительности знакомой лишь весьма приблизительно. Мифы, легенды, загадки и тайны уступают место сведениям, полученным из документальных источников, реальным представлениям о людях и событиях далекого прошлого.

Была также введена в научный оборот неизвестная ранее древнерусская повесть XVI в. про царя Ивана Васильевича и купца Харитона Белоулина. Автор повести, очевидец московских казней 1570 г., сообщает много реальных деталей происходивших тогда событий. Повесть в самый разгар опричного террора восхваляет человека «из простого всенародства» — богатыря телом и духом, посмевшего открыто укорять царя в пролитии невинной крови.

В заключение этого краткого обзора исторических материалов, обнаруженных в свое время автором и использованных в этой книге, следует указать на то, что они на сегодняшний день уже не новые. В научный оборот они введены достаточно давно и сейчас невозможно найти такого исследования, посвященного эпохе начала самодержавия, которое бы их не учитывало.

Двадцать один год прошел с тех пор, как из тысячи пятисот представленных ему знатных девиц великий князь Московский Василий III выбрал себе в жены красавицу Соломонию, дочь бояр Сабуровых. Выбор оказался неудачным: Василий старел, а наследника не было. «Кому править по мне во всех городах моих и пределах?» — эта мысль посещала его все чаще и чаще.

В 1526 г. Василий развелся с женой. Соломония была пострижена в монахини. Доверенный боярин великого князя — Иван Шигона отвез ее в суздальский монастырь. Через несколько месяцев, в январе, Василий собрался жениться на дочери выходца из Литвы князя Михаила Глинского — Елене.

По Москве поползли темные слухи. Уверяли, будто несправедливо обездоленная Соломония в дальнем суздальском монастыре родила сына, пророчили Василию Ивановичу недобрую жизнь с литовской княжной, еще до свадьбы начавшей над государем волю свою проявлять и заставившей его бороду состричь, так что он «в одних усах» ходил:

Но Василий был спокоен. Оп ждал от предстоящего брака лишь одного — наследника. Мысль о сыне не покидала его нигде — ни за столом, ни в Боярской думе, ни в церкви.

Потянулись дни, месяцы, год, другой… Наследника все не было. Василий с княгиней странствовал пешком на молитву в дальние монастыри, воздвигал одну церковь за другой, раздавал деньги нищим.

Лишь через три с лишним года после свадьбы стало известно, что великая княгиня ждет ребенка. «Наследник или дочь?» — в этих сомнениях шли томительные для Василия месяцы 1530 года.

Вечером 24 августа стемнело быстро. Небо над Москвой заволокло грозными тучами. Улицы рано опустели. К полуночи дома и сады погрузились в непроглядную тьму. Наступившая тишина нарушалась лишь легким шелестом листьев. Вдруг, сразу, ветер, словно сметя тишину, завыл, засвистел, загремел ставнями, захлопал калитками, заскрипел вековыми стволами. Сверкнула молния, на миг расщепив темноту, и раздался удар грома небывалой силы. Началась гроза. Огненные сабли во всех направлениях рассекали тьму. Одни исчезали в вышине, другие вонзались в землю, в дома. Вот в долгих раскатах громового удара родился новый звук — назойливый и монотонный. Били в набат. Москва засветилась в нескольких концах. Люди тушили пожары, а ветер раздувал пламя. Неожиданно, сами собой, зазвонили колокола Спасского собора. С колокольни одной из церквей сорвался и упал на землю большой колокол. Все это были страшные приметы. Ожидали, что в эту ночь случится большая беда. Жители в страхе дожили до рассвета…

Так рассказывали потом о событиях в ночь с 24 на 25 августа 1530 г.

Этой ночью у великого князя Московского и всея Руси Василия Ивановича родился сын. Несколькими днями позже дали ему имя — Иван.

Великий князь Василий III умер, когда его сыну было три года. После смерти матери, великой княгини Елены, Иван, которому исполнилось тогда восемь лет, остался круглым сиротой. Страной управляла Боярская дума. Реальная власть переходила от одной боярской клики к другой. В результате многолетних кровавых распрей верх одержали родичи покойной великой княгини — Глинские. Дядя юного великого князя Михаил Глинский и его бабка княгиня Анна сумели подготовить политический акт большой государственной важности. 16 января 1547 г. великий князь Московский и всея Руси был торжественно увенчан титулом царя. Первым русским царем стал шестнадцатилетний Иван IV.

После венчания Ивана на царство Глинские захватили неограниченную власть в стране и тотчас же принялись беззастенчиво грабить государственную казну, облагать горожан и крестьян новыми непосильными налогами, «чинить насильство и грабеж».

Появление на Руси царя опередило установление царского строя. В систему власти, которую позднее стали так называть, русскому централизованному государству еще только предстояло организоваться.

Акт венчания великого князя на царство не положил конца боярскому правлению. С ним покончило восстание 1547 г.

Много лет спустя один из первых, если не первый историк этих событий — царь Иван обвинит бояр в том, что именно они «наустили» народ на него и на его родственников Глинских. В действительности восстание носило ярко выраженный антибоярский характер. Вслед за выступлением жителей столицы произошли крупные волнения в привинции. Восстания вспыхнули в те годы в таких городах: Гороховце, Опочке, Пскове, Устюге Великом. Небывалое по своему размаху и организованности восстание смертельно перепугало феодалов всех степеней, заставило их искать пути консолидации своих сил, пути дальнейшего укрепления централизованной власти.

Источники не позволяют нам восстановить подробности политических обстоятельств, при которых в конце 40-х гг. сложилось правительство, перенявшее руководство страной у Боярской думы, точнее, у последней из попеременно хозяйничавших в думе боярских группировок. Но мы знаем ту политическую фигуру, которая сыграла ключевую роль в формировании новой правящей группы. Этой фигурой был митрополит Макарий. Мудрый и спокойный политик, находившийся в окружении царя до и после бурных событий 1547 г., глава церкви — могущественного политического механизма, издавна поддерживавшего объединение Руси вокруг Москвы, — Макарий был сторонником укрепления единодержавия. Он вел решительную борьбу против светских «синклитов», т. е. бояр, пытающихся «восхитить» власть великого князя, а потом и царя.

Само собой разумеется при этом, что консерватизм и церковный догматизм Макария постоянно оказывали сдерживающее, ограничивающее влияние на проведение реформ, вызванных к жизни самой социальной и политической обстановкой.