Валентин Мельников - Новые мытари

Мельников Валентин

НОВЫЕ МЫТАРИ

Мытарь - црк., стар.сборщик

мыта с продаваемого на торгу //

// мытарь - ныне бран., человек

оборотливый, плутоватый, живущий

неправедной корыстью.

Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля.

Город и его обитатели, о которых пойдет речь в нашем повествовании, имеют немало черт, общих для многих других городов и их обитателей на пространстве бывшего Советского Союза. И пусть читатель, обнаружив некое сходство, не подумает все же, что автор имел в виду какой-то один прототип. Годы бурной суверенизации и рыночных реформ, увы, не принесли народу ни экономического изобилия, ни долгожданных свобод, зато оказались очень урожайными на президентов и чиновников, затмивших по масштабам лихоимства всех своих близких и дальних предшественников.

Единственным реальным результатом реформ пока остается невиданное пришествие уличной торговли. Не будь ее, многие граждане, дважды ограбленные сначала государством, вмиг обесценившим вклады населения, а потом расплодившимися на навозе дикого рынка акционерными обществами и фирмами, были бы обречены на безысходное прозябание в тисках безработицы и безденежья. Прежде бесправные и гонимые, уличные торговцы ныне прочно обосновались на всех людных местах со своими складными столиками и жалким набором контрабандных сигарет, жвачки, шоколадок и прочего мелкого товара.

Более состоятельные коммерсанты обзавелись фанерными ларьками, в которых упомянутый ассортимент дополняют бутылки с поддельной водкой, коньяком и шампанским, банки с просроченным импортным пивом и большие пластмассовые бутылки с прохладительными напитками. Унылые ряды этих "точек" несколько оживляют колбасные, мясные, хлебные, парфюмерные, газетные киоски, стихийно выросшие на пятачках грязные базарчики, где продается все, что необходимо в небогатой повседневной жизни. Но истинным средоточием духа Меркурия стали городские продовольственные базары и обширные вещевые рынки - царство челноков и перекупщиков. Накопленный на этих рынках капитал перетекает на открытие многочисленных магазинчиков, появляющихся за счет переоборудования квартир на первых этажах жилых домов. Новоявленное купечество спешит украсить их залихватскими вывесками на английском языке с непременным словом shop, видимо полагая, что старым названием "магазин" теперь уж никого не завлечешь. А вот shop да еще с добавлением и вовсе диковинных названий, вроде претендующих на британскую солидность "Queen", "Lord", "Esquire", "Sir" и т.п., вызовет больше доверия у покупателя, и он предпочтет отовариваться у "королев", добропорядочных "лордов", "эсквайров" и "сэров", нежели в каком-нибудь ларьке или палатке. Однако подобные расчеты верны лишь отчасти. Богатая публика действительно ходит только в свои элитные магазины. Но рядовой покупатель отправляется за обновкой, коль уж сильно допечет, не туда, а на старую добрую толкучку, где все на два-три порядка дешевле.

Молодежь быстро притерпелась к рыночным гримасам, а люди постарше с ностальгической грустью вспоминают те дни, когда кто по должности, а кто по блату да по большому знакомству отоваривался дефицитом с черного хода в государственных магазинах. Ведь то был настоящий дефицит - не чета нынешним негодным к употреблению продуктам и паршивому ширпотребу, завезенному по дешевке бог знает откуда. В прежние годы доступ к дефициту доставлял всем, хоть малость приближенным к власти, неизъяснимое удовольствие и был отличительным признаком некоей элитарной преуспеваемости.

Однако изворотливые чиновные люди очень скоро раскусили, что и нынешний дикий рынок не так уж плох, и чем он дичее, тем даже лучше. Взоры их обратились к лоточникам, будочным и рыночным коммерсантам, которые, вкусив недолгой вольницы, скоренько оказались за частоколом правил и запретительных предписаний. И чем больше появляется на свет этих бумаг, тем шире становятся возможности для мздоимства. Каждый день как пчелы на цветы слетаются к торговцам строгие джентльмены из налоговых, правоохранительных органов, санитарного, пожарного надзора и прочих контролирующих организаций. Изобретательная предприимчивость их поистине безгранична и находится в обратной пропорции с размерами откупного.

Вот такую картину застал Стас Голубь, когда вернулся в родной город после шестилетней отсидки за хищение государственного имущества. Он лишился свободы в пору зеленой молодости, когда все впереди и все нипочем. Ни сам Стас, ни его родители, конечно же, не ждали такого крутого поворота судьбы. Получив высшее экономическое образование, Голубь устроился в крупную строительную организацию. В те годы скромная зарплата советского служащего все же позволяла жить относительно благополучно. Но Стасу этого было мало, хотелось иметь машину, деньги на рестораны и модные шмотки. Однако тогдашняя жизнь не давала возможности заработать их, не нарушая закон. Зато предостаточно было соблазнов поживиться за счет того, что плохо лежит. И он не устоял - в компании с главбухом сбыл "налево" партию нержавеющей кровельной жести. Но афера не удалась. "Утечкой" жести заинтересовался капитан из областного управления внутренних дел некто Савельев и с бульдожьей хваткой до конца раскрутил все дело, а суд поставил последнюю точку. Родители не перенесли удар и умерли один за другим, оставив сыну двухкомнатную квартиру и кое-какие сбережения.

Все эти потрясения ожесточили характер Стаса. Вопреки своей фамилии, он и раньше не отличался кротостью, а в колонии приобрел славу крутого парня с крепкими кулаками, которые, не задумываясь, пускал в ход против любого обидчика. Мужественная упрямая челюсть и внушительные бицепсы добавляли уважения к нему. Но Голубь не был задирой, по пустякам никого не трогал.

Благодаря своей образованности и начитанности он вскоре был переведен на привилегированную конторскую работу и по неписаному колонийскому табелю о рангах попал в разряд "бугров" - зэковских авторитетов.

Находясь за колючей проволокой среди людей с несчастной судьбой и исковерканной моралью, Голубь окончательно уверовал в то, что в этом мире нет святости, что любые отношения между людьми, кроме разве что материнских и отцовских, непременно загаживаются своекорыстными интересами, и человечество со времен Римской империи не изменилось к лучшему. За благопристойной оболочкой очень многих людей, считал он, скрывается хищный лохматый зверь с темными инстинктами и простыми потребностями в еде, одежде, крове, сексе и комфорте. Отними это, и он, оскалив зубы, вылезет из своей оболочки.

Нары отнюдь не привили Голубю вкус к законопослушанию, но помогли твердо усвоить одно непреложное правило: никогда не вступать в открытый конфликт с законом.