Михаил Мельтюхов - Советско-Польские войны

Со своей стороны советское руководство, будучи в целом осведомлено о подобных намерениях англо-французского руководства, назначило представительную военную делегацию, обладавшую всеми возможными полномочиями. Были разработаны варианты военного соглашения, которые можно было смело предлагать партнерам, не опасаясь, что они будут приняты. 7 августа был разработан четкий "сценарий" ведения военных переговоров. Прежде всего следовало выяснить полномочия сторон "на подписание военной конвенции". "Если не окажется у них полномочий на подписание конвенции, выразить удивление, развести руками и "почтительно" спросить, для каких целей направило их правительство в СССР. Если они ответят, что они направлены для переговоров", то следовало выяснить их взгляды на совместные действия Англии, Франции и СССР в войне. Если же переговоры все-таки начнуться, то их следовало "свести к дискуссии по отдельным принципиальным вопросам, главным образом о пропуске наших войск через Виленский коридор и Галицию, а также через Румынию", выдвинув этот вопрос в качестве условия подписания военной конвенции. Кроме того, следовало отклонять любые попытки англо-французских делегаций ознакомиться с оборонными предприятиями СССР и воинскими частями Красной армии473 . Понятно, что в этих условиях военные переговоры были обречены на провал и использовались сторонами для давления на Германию.

Тем временем Варшава получила из Рима сведения о том, что Германия пытается запугать Польшу, но до 1942-1943 гг. войны не будет, и Бек полагал, что любые действия Германии - "это блеф Гитлера, он старается запугать Польшу и тем самым вынудить ее пойти на уступки. Гитлер не начнет войну"474 . Поэтому Варшава решила предпринять экономическое давление на Данциг и ввела 1 августа экономические санкции. В ответ 4 августа данцигские власти потребовали на 2/3 сократить польскую таможенную стражу и убрать польские таможни с границы Данцига и Восточной Пруссии до 19.00 6 августа. В тот же день Польша заявила, что любые действия против польских служащих будут рассматриваться как акт насилия со всеми вытекающими отсюда последствиями. В итоге президент данцигского сената был вынужден уступить и заявить, что все эти события были спровоцированны "безответственными элементами". Понятно, что Варшава увидела в этом подтверждение правильности своей твердой линии, а пресса заговорила о поражении Гитлера475 . 9 августа Германия предупредила Польшу, что дальнейшее ее вмешательство в дела Данцига приведет к ухудшению германо-польских отношений. Со своей стороны Польша заявила, что отвергает любое вмешательство Германии в польско-данцигские отношения и будет в дальнейшем расценивать его как акт агрессии476 . Учитывая, что в это же время шли активные англо-германские зондажи на предмет достижения всеобъемлющего соглашения, вполне понятно, что события в Данциге лишь подтолкнули Берлин к игре мускулами и вызвали неудовольствие Лондона и Парижа, с которыми Варшава и не подумала проконсультироваться477 .

В ходе военных переговоров в Москве советская сторона подняла вопрос о проходе Красной армии через территорию Польши и Румынии, который, видимо, рассматривался советским руководством своеобразной лакмусовой бумажкой намерений западных партнеров. Хотя Англия и Франция прекрасно знали отрицательное отношение Польши к проблеме пропуска советских войск на свою территорию, было решено еще раз запросить Варшаву и попытаться найти некую компромиссную формулу, которая позволила бы продолжить переговоры с СССР. 18 августа на запрос Боннэ польский посол в Париже Ю. Лукасевич ответил, что "Бек никогла не позволит русским войскам занять те территории, которые мы у них забрали в 1921 г. Пустили бы вы, французы, немцев в Эльзас-Лотарингию?" На замечание Боннэ, что угроза столкновения с Германией делает "для вас необходимой помощь Советов", Лукасевич заявил, что "не немцы, а поляки ворвуться вглубь Германии в первые же дни войны!" Тем не менее он обещал передать запрос в Варшаву. В свою очередь, Бек 19 августа заявил французскому послу, что "у нас нет военного договора с СССР; мы не хотим его иметь". Кроме того, Польша никого не уполномочивала обсуждать "вопрос использования части нашей территории иностранными войсками"478 .

По свидетельсву Лукасевича, несмотря на столь неконструктивную позицию Варшавы, "наш решительный отказ пропустить советские войска через Виленщину и Восточную Малопольшу (Галицию. - М.М.) в течение этих нескольских дней не был ни предметом горячих дискуссий, ни предметом серьезных предупреждений со стороны каких-либо влиятельных французских деятелей. Он не был ни для кого неожиданным. Все наиболее видные политики знали это - если не со времени переговоров о Восточном пакте, то по крайней мере с лета 1938 г." Тем более не было никаких попыток "оказать на нас давление"479 . Даже накануне заключения советско-германского пакта о ненападении 23 августа Польша вновь заявила, что "наша принципиальная точка зрения в отношении СССР является окончательной и остается без изменений"480 . Маршал Э. Рыдз-Смиглы также подтвердил, что "независимо от последствий, ни одного дюйма польской территории никогда не будет разрешено занять русским войскам"481 .

В это время Англия и Франция все еще не были уверены в том, что Германия будет воевать с Польшей. 18-20 августа Польша, категорически отвергавшая сотрудничество с СССР, была готова к переговорам с Германией для обсуждения германских условий территориального урегулирования, но Берлин, взявший курс на войну, уже не интересовало мирное решение вопроса. Англию тоже не устраивала перспектива перехода Польши в лагерь Германии. В итоге германо-польские переговоры так и не состоялись482 . Со своей стороны Лондон и Париж отказались от давления на Варшаву относительно вопроса о проходе Красной армии на польскую территорию. В свою очередь, Москва была озабочена тем, что для Англии "Польша - форпост против СССР. Англия воевать не будет, и Польше не поможет"483 .

Прелюдия войны

В августе 1939 г. вопрос о выяснении позиции Англии и СССР в случае войны с Польшей вступил для Германии в решающую фазу. 2-3 августа Германия активно зондировала Москву, 7 августа - Лондон, 10 августа - Москву, 11 августа - Лондон, 14-15 августа - Москву. 21 августа Лондону было предложено принять 23 августа для переговоров Геринга, а Москве Риббентропа для подписания пакта о ненападении. И СССР, и Англия ответили согласием! Исходя из необходимости прежде всего подписать договор с СССР, 22 августа Гитлер отменил полет Геринга, хотя об этом в Лондон было сообщено только 24 августа. Пока же английское руководство, опасаясь сорвать визит Геринга, запретило мобилизацию. Выбор Гитлера можно объяснить рядом факторов. Во-первых, германское командование было уверено, что вермахт в состоянии разгромить Польшу, даже если ее поддержат Англия и Франция. Тогда как выступление СССР на стороне антигерманской коалиции означало катастрофу. Во-вторых, соглашение с Москвой должно было локализовать германо-польскую войну, удержать Англию и Францию от вмешательства и дать Германии возможность противостоять вероятной экономической блокаде западных держав. В-третьих, не последнюю роль играл и субъективный момент: Англия слишком часто шла на уступки Германии, и в Берлине, видимо, в определенной степени привыкли к этому. СССР же, напротив, был слишком неуступчивым, и выраженную Москвой готовность к соглашению следовало использовать без промедления. Кроме того, это окончательно похоронило бы и так не слишком успешные англо-франко-советские военные переговоры.