Виктор Степаков - Павел Судоплатов — гений террора

Однако через некоторое время она, с помощью своих дружков-анархистов, сумела вырваться из лечебного заведения. Затем неистовая испанка бросила мужа и уехала во Францию вместе с детьми. Здесь Каридад занялась бизнесом, но быстро «прогорела». Поняв, что на ниве предпринимательства ей успехов не достичь, она вновь обратилась к политике и в скором времени вступила в Компартию Франции. В 1934 году Каридад участвовала в восстании в Барселоне, а с 1936 года — в гражданской войне в Испании. В ходе боевых действий она неоднократно участвовала в рукопашных схватках, где своей яростью и умением владеть штыком и прикладом поражала даже советских добровольцев, признанных мастеров штыкового боя. В 1937 году на нее обратил внимание Н. Эйтингон, в то время заместитель резидента ИНО в Испании, предложивший ей сотрудничество с советской разведкой. Каридад Меркадер ответила на предложение положительно.

Хайме Рамон Меркадер дель Рио Эрнандес, второй сын Каридад, родился в 1914 году в Барселоне. Когда ему исполнилось пять лет, родители разошлись, и его мать с пятью детьми перебралась во Францию. Каридад, будучи женщиной волевой, решительной, придерживающейся левых взглядов, воспитала детей в том же духе. Рамон очень рано включился в революционное движение, принимал участие в манифестациях, митингах, забастовках и стычках с полицией. С юных лет Рамон отличался неистовой верой в торжество коммунизма и невероятной ненавистью к капитализму. Шикарные особняки, авто и наряды представителей эксплуататорских классов приводили мальчика в бешенство. «Взять все да поделить!» — сквозь зубы цедил юный коммунар, с ненавистью глядя на богатство и роскошь тех, кто жил на нетрудовые доходы.

Летом 1936 года, после начала гражданской войны в Испании, Рамон вместе с братьями Пабло и Хорхе отправляется на фронт, воевать на стороне республиканцев. Вскоре его назначают комиссаром XVII объединения Арагонского фронта. В феврале 1937 года резидент ИНО в Испании Л. Никольский (А. Орлов) предложил Рамону стать советским агентом. Тот ответил согласием.

Осенью 1938 года Меркадера направляют в Париж с задачей проникнуть в ряды американских троцкистов. Это удалось сделать с помощью агента НКВД Р. Вайль, которая познакомила Рамона с гражданкой США Сильвией Аджелофф, ярой троцкисткой. Ее старшая сестра Рут довольно часто исполняла обязанности секретаря при Троцком, а Сильвия иногда помогала ей. Вайль представила Меркадера Аджелофф как Жака Морнара, состоятельного молодого человека, сына бельгийского дипломата, в настоящее время работающего спортивным фотокорреспондентом одного бельгийского пресс-агентства. «Смотри, какой холосинький мальчик», — при знакомстве, вожделенно вздыхая, шептала Руби Вайль в ухо Сильвии. 28-летняя Аджелофф, корявая и страшная, как черт, благосклонно приняла ухаживания Меркадера. Между ними быстро завязался роман. Однако в феврале 1939 года Сильвия отправилась домой, в Нью-Йорк, а Рамон остался в Париже.

Тем временем в Москве был одобрен и утвержден план операции по ликвидации Троцкого. Было решено создать две независимые друг от друга оперативные группы — «Мать» под руководством неистовой Каридад Меркадер и «Конь» во главе с Сикейросом. Кроме того, Судоплатову вместе с Эйтингоном следовало выехать во Францию, чтобы на месте проинструктировать группу «Мать» и Рамона Меркадера.

В июне 1939 года Судоплатов и Эйтингон по фальшивым документам прибыли в Париж. Здесь они провели тщательный инструктаж своих агентов. Вскоре Каридад уехала в Мексику, а Рамон, с документами на имя канадского гражданина Фрэнка Джексона, должен был выехать в Нью-Йорк, чтобы продолжить роман с Сильвией и через нее выйти на Троцкого.

В середине июля Павел Судоплатов вернулся в Москву. Наум Эйтингон остался во Франции, планируя в начале осени отправиться в Америку, чтобы оттуда перебраться в Мексику. Однако с его поездкой возникли непредвиденные проблемы.

Павел Анатольевич вспоминал:

«К тому времени польский паспорт, по которому он прибыл в Париж, стал опасным документом. После немецкого вторжения в Польшу, положившего начало Второй мировой войне, его собирались мобилизовать во французскую армию как польского беженца или же интернировать в качестве подозрительного иностранца. В это же время были введены новые, более жесткие ограничения на зарубежные поездки для поляков, так что Эйтингону пришлось уйти в подполье.

(…) Мы проинструктировали нашего резидента в Париже Василевского (кодовое имя «Тарасов»), работавшего генеральным консулом, сделать все возможное, чтобы обеспечить «Тома» (так Эйтингон проходил по оперативной переписке) соответствующими документами для поездки в Америку. Василевскому потребовался почти месяц, чтобы выполнить это задание. Пока суд да дело, он поместил Эйтингона в психиатрическую больницу, главным врачом которой был русский эмигрант. По моему указанию Василевский использовал связи Моррисона (агент ИНО НКВД — В. С.), чтобы раздобыть «Тому» поддельный французский вид на жительство. Теперь «Том» стал сирийским евреем, страдающим психическим расстройством. Естественно, он был непригоден к военной службе, а документ давал ему возможность находиться во Франции и мог быть использован для получения заграничного паспорта. Василевский был уверен, что паспорт подлинный (французский чиновник получил соответствующую взятку), но все же оставалась проблема получения американской визы.

Наша единственная связь с американским консульством осуществлялась через респектабельного бизнесмена из Швейцарии — в действительности это был наш нелегал Штейнберг. Однако тут возникла дополнительная трудность. Он отказался возвращаться в Москву, куда его отзывали в 1938 году. В письме он заявил о своей преданности, но говорил, что боится чистки в НКВД. Василевский послал для встречи с ним в Лозанне офицера-связника, нашего нелегала Тахчианова. Его подстраховывал другой нелегал, Аллахвердов. Во время встречи Штейнберг готов был застрелить связника, боясь, что это убийца. В конце концов, он согласился устроить визу для сирийского еврея, он не узнал Эйтиндовича спасла чистая случайность. Он вместе с женой успел упасть на пол, до того момента, когда пули начали крошить все вокруг в осколки и мелкую щепу.

Расстреляв все патроны (позднее установили, что только по спальне было выпущено более 200 пуль), нападавшие бросили в дом зажигательный снаряд и взрывное устройство (последнее не сработало, а начавшийся пожар Троцкий и его жена смогли потушить) и спешно покинули территорию резиденции. Вместе с боевиками скрылся и Харт.

Стоит заметить, что через месяц полиция обнаружит труп Роберта Шелдона Харта на небольшой ферме в пригороде Мехико. По мнению начальника секретной службы национальной полиции Мексики полковника Санчеса Салазара, Харта убрали свои из опасения, что он может рассказать много лишнего, если попадет в руки полиции. Однако Троцкий был возмущен подобной версией. Он считал убитого своим упертым сторонником и даже приказал прикрепить у входа в дом мемориальную табличку с надписью: «В память Роберта Шелдона Харта, 1915–1940, убитого Сталиным».