Олег Ивик - История сексуальных запретов и предписаний

Впрочем, голодная или сытая, китаянка имела реальный шанс сохранить привлекательность и вводить в соблазн собственных внуков (хотя это и было строжайше запрещено законом). Недаром китайский литератор седьмого века (современник Танского кодекса) Вэй Юн писал: «Настоящая красавица в каждом возрасте имеет свои прелести. В юности, когда ей лет пятнадцать или шестнадцать, она подобна гибкой иве, благоухающему цветку или весеннему дождю: телом чиста и непорочна, личиком гладка и нежна. В цветущем возрасте она подобна солнцу, сияющему в небесах, и луне, проливающей с высоты свой бледный свет… Когда же подступает старость и любовное чувство в ней ослабевает, к ней приходят мудрость и покой души. В такие годы она подобна выдержанном вину, или мандариновому плоду, тронутому ранним инеем, или же многоопытному полководцу, постигшему все тайны военного искусства».

Современницей Танского кодекса (и его активной нарушительницей) была и знаменитая императрица У Цзэтянь — единственная в истории Китая женщина, принявшая титул «императора» и самовластно правившая страной. Она начала свою карьеру в гареме императора Тайцзуна в скромной роли младшей наложницы. Но ни незначительность ее положения, ни категорические запреты законодателей не помешали юной красавице соблазнить сына и наследника всемогущего владыки Поднебесной. Когда император скончался и его сын Гаоцзун взошел на престол, он вызволил вдову своего отца из буддистского монастыря, куда ей пришлось отправиться по обычаю того времени. Вскоре, несмотря на противодействие закона, возмущение приближенных и наличие у императора законной супруги, У Цзэтянь стала императрицей и родила новому мужу пятерых детей, а заодно и полностью захватила в свои руки реальную власть над Поднебесной. После смерти второго супруга вдова возвела на престол по очереди двух своих сыновей, но ни один из них не оправдал ее надежд, и вдовствующая императрица отстранила от власти их обоих и провозгласила «императором» самое себя.

У Цзэтянь активно насаждала в стране буддизм, но сама, вероятно, не чуждалась даосских сексуальных практик, по крайней мере, своими любовными похождениями она продолжала славиться и в старости. Возможно, именно пример императрицы У вдохновлял Вэй Юна при описании красавиц, подобных «выдержанному вину». Но это «вино» оказалось чересчур «выдержанным» даже с точки зрения китайцев. Знаменитой владычице Поднебесной было уже изрядно за семьдесят, когда она сделала своими любовниками сразу двух братьев из клана Чжан. Не известно, как долго могла бы продолжаться эта двойная связь, но после того, как императрице исполнилось восемьдесят, влияние братьев Чжан на их подругу все еще не ослабевало, и группа заговорщиков положила конец любовному треугольнику. Братья были убиты, императрица отстранена от власти, а на трон снова взошел ее старший сын Чжунцзун.

Даосские сексуальные практики, применение которых доставляло некоторые хлопоты законникам эпохи Тан (да, впрочем, и более поздних эпох), стоят того, чтобы остановиться на них подробнее, тем более что эти практики в свою очередь налагали на своих последователей немало разнообразных и не всегда удобоисполнимых запретов.

Даосизм как философское учение начал складываться в Китае во второй половине эпохи Чжоу. Его основополагающий трактат «Дао дэ цзин» о сексе как таковом ничего не говорит, проповедуя лишь отказ от страстей и принцип «недеяния». Лао-цзы, которому традиция приписывает авторство этой книги, жил в шестом веке до н. э., был современником Конфуция, но, в отличие от учителя Куна, вопросами взаимоотношений полов не увлекался. В его великой книге есть лишь упоминание о том, что совершенный человек владеет «животворящей способностью», «не зная союза двух полов». Кроме того, некоторые исследователи считают, что описанные Лао-цзы взаимоотношения великого царства, названного «самкой Поднебесной», и маленького царства, из которых первое ставит себя ниже второго («Великому полагается быть внизу»), в метафорической форме представляют классическую сексуальную позу. Но авторам настоящей книги эта трактовка кажется несколько надуманной хотя бы потому, что Лао-цзы ставит самку ниже самца не в физическом смысле, а «по своей невозмутимости». Что же касается маленького царства, то оно, по мнению великого учителя, в свою очередь должно ставить себя ниже царства великого. В этой ситуации авторам настоящей книги не вполне понятно, кто же в конце концов оказывается сверху и в каком смысле. Поэтому они решительно не видят в данной главе никаких сексуальных аллюзий. Впрочем, даже если таковые и имеются, ни запретов, ни советов о том, как вести себя в постели, великий даос в своей книге не дает.

Однако последователи Лао-цзы с избытком восполнили этот пробел и, канонизировав мудреца, истоки своего учения возвели тем не менее к мифическому Желтому императору, который, если верить традиции, правил в XXVII веке до н. э. и имел тысячу двести женщин. От лица этого основоположника китайской цивилизации ведется повествование в многочисленных даосских трактатах, посвященных сексу, — мудрый государь щедро делится с подданными своим опытом; от него не отстают и другие правители и мудрецы, боги и даже богини.

Впрочем, надо отметить, что сексуальные практики для даосов не были самоцелью, а служили достижению здоровья, долголетия, просветления и в пределе — бессмертия. Любовь, влюбленность, любование женской красотой — все это было в достаточной мере чуждо последователям Лао-цзы, этим занятиям и чувствам они если и предавались, то в частном порядке. Даосизм «искусству внутренних покоев» отводил скромное место между гимнастикой, дыхательными упражнениями и использованием разнообразных снадобий из киновари. Китайский мудрец Баопу-цзы сказал:

«Хотя вкушение снадобий и является основой продления жизни, можно одновременно с ним заниматься и регуляцией пневмы (дыхательные упражнения. — О. И.), и польза от такой практики быстро возрастет. Если же нет возможности достать снадобья, тогда достаточно заниматься регуляцией пневмы, и, исчерпав эти методы до конца, можно достичь долголетия в несколько сот лет. Хорошо вкупе с этим знать и искусство внутренних покоев, поскольку те, кто не знают искусства инь и ян, часто терпят истощение сил и им трудно почерпнуть силы из занятий регуляцией пневмы».

Первый трактат, посвященный сексуальным практикам, был записан на сто одной бамбуковой планке на рубеже четвертого и третьего веков до нашей эры (по крайней мере, более древние документы, если и были, то не сохранились). Он озаглавлен «Десять вопросов» («Ши вэнь»), в нем мудрые государи и бессмертные мудрецы подробно обсуждают вопросы сексологии, причем во главу угла ставится запрет на расходование спермы: