Рене Груссэ - Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан

Что касается религиозных событий того времени, то по жизнеописанию Мара Иахбаллаха III явствует, что Гайхату проявил доброжелательность к патриарху, а также к Раббану Чоме и, что он с удовольствием посетил несторианскую церковь, построенную последним в Мараге. [958]

Однако политика чадр-джихана, всемогущего министра, стремившегося отстранить монгольских эмиров от участия в управлении государством, была направлена, по утверждению Бартольда, на особое положительное отношение к мусульманам.

Гайхату был свергнут группой монгольских высокопоставленных лиц, недовольных тем, что происходило в стране. 21 апреля 1295 г. он был задушен при помощи тетивы в лагерной стоянке в Могане, он был убит «без кровопролития». Вельможи назначили на его место его кузена – Байду, другого внука Хулагу. Новый хан представлял собой довольно заурядную личность, который согласился стать правителем только потому, что это было для него спасительным решением. [959]

По свидетельству Бара Хэбраюса, он проявил благосклонность к христианству. «В результате общения с греческой принцессой, супругой Абаки, у него сложилось хорошее мнение о христианах. Он позволял строить часовни и использовать колокола в его окружении. Он даже говорил, что был христианином и носил крест на шее, но не осмеливался в открытую демонстрировать свою приверженность к ним… Мусульмане не стали держать на него обиду, по крайней мере, за его благосклонность к христианам, так как в период его правления, которое не было долгим, они получили немало мест на государственной службе». [960]

Против Байду выступил принц Газан, сын Аргуна и вицеправитель Хорасана, который стремился к отцовскому трону. Газана поддерживал эмир Науруз, о котором мы говорили выше, который с 1294 г. помирился с ним и ходил у него в заместителях. Науруз, который был рьяным мусульманином, убедил Газана отречься от буддизма в пользу ислама для того, чтобы в борьбе против Байду найти опору в лице персидской стороны. Эта политика была вполне естественной, потому что, как нам известно, Байду опирался на представителя христианства. [961]

Байду стал, впрочем, жертвой своего благодушия. Во время встречи с Газаном, его приближенные оказывали на него давление, чтобы он не вступал в дружеские отношения с последним, и, отдавая дань прежним привязанностям, он отказался. Его врагов не мучили никакие угрызения совести. Благодаря интригам Науруза, он постепенно удалился от своих и был побежден без боя. Он пытался убежать из Азербайджана в Грузию, но был взят в плен у Нахичеваня и казнен (5 октября 1295 г.).

Наконец-то Газан взошел на трон, которого так жаждал после смерти своего отца – Аргуна. Несмотря на принятие исламской веры, он был истинным монголом. Его описывают нам низкорослым, безобразным на лицо, в связи с чем он пользовался неприязнью в армии, как об этом свидетельствует монах Хэйтон, и был полон железной энергии, был хитрым, терпеливым, умеющим скрывать свои эмоции, о чем свидетельствует его отношение к Наурузу. Он отличался непримиримостью к своим врагам, ни во что не ценя человеческую жизнь, когда речь шла об осуществлении своей политики, но был благоразумным руководителем и в связи с этим обладал гуманными чертами. В конце концов, он был неплохим военоначальником и храбрым воином (об этом свидетельствует битва при Хомсе, которую он выиграл, можно сказать, в одиночку, когда его приближенные намеревались покидать поле боя), короче, он напоминал издали с учетом прошедших эпох своего предка Чингиз-хана. В остальном он был умным и образованным: «монгольский язык, – как пишет Рашид ад-Дин, – был его родным языком, но он немного владел арабским, персидским, индийским, тибетским, китайским и франкским языками. Он превосходно разбирался в истории монголов, которой он уделял, как и представители его национальности, самое большое внимание. Газан знал наизусть, лучше чем кто-нибудь из монголов, за исключением Болота Аги, генеалогию своих предков и всех монгольских предводителей и полководцев. [962]

«Никогда еще Чингизханид так четко не отдавал себе отчет о принадлежности к своей расе, как этот монарх, который в результате создавшихся обстоятельств приступал, сам того не позревая, к денационализации своего народа, увлекая его на путь исламизма».

В начале своего правления, Газан, в самом деле, несмотря на то, что был сильной личностью, был вынужджен осуществлять не свою собственную политику, а политику своих сторонников. Взойдя на трон, благодаря поддержке эмира Науруза и мусульманской части сторонников, он должен был выполнить то, что они задумали. Монгольское государство Персии официально приняло исламскую веру. Монголы стали носить тюрбан, внешний признак принятия мусульманства. Бурная реакция мусульман, вдохновленная Наурузом, явилась противоположностью политики Хулагу, Абаки и Аргуна. Как только Газан вошел в Таурис, то он, оказавшийся заложником своих сторонников, приказал разрушить христианские церкви, иудейские синагоги, маз-деитские святилища и буддистские пагоды. Буддийские идолы и христианские иконы, расколотые и разломанные, связанные воедино, были выставлены напоказ на улицах Тауриса. Буддистские бонзы получили предписание перейти на сторону ислама. Аргун, отец Газана, уничтожил свое изображение на стенах пагоды. Газан сам лично отдал распоряжение уничтожить рисунки. [963]

Христиане и иудеи не могли появляться в общественных местах без отличительных признаков одежды. Науруз, превышая полномочия, данные ему монархом, доходил до того, что умертвлял бонз и христианских священников. Фактически многих буддистов заставляли отречься от своей веры. Достопочтенный несторианский патриарх Map Йахбаллах III, несмотря на свой преклонный возраст и «монгольское» происхождение, был задержан в своей резеденции в Марате, посажен в тюрьму, подвешен головой вниз, осыпан ударами, в то время как мусульманское население опустошило несторианское святилище Map Шалиты. Map Йахбаллах, которого Науруз хотел подвергнуть казни, был спасен благодаря вмешательству царя Армении (Цилиции) – Хэ-тума II, который, будучи проездом в Таурисе, попросил Газана пощадить старого человека. Монгольская знать, несмотря на жесткую форму преследования инакомыслящих, не осмелилась пойти наперекор верному армянскому вассалу, который обеспечивал защиту империи на границе с мамелюкским султанатом. Газан полностью принял исламскую веру, безусловно понимая, что было необходимо принять новую веру династии, чтобы править в мусульманской стране, [964]но он ни в коей мере не разделял религиозную ненависть своего министра Науруза. Он был истинным монголом, чтобы не совершать такого. Как только он стал свободным в своих действиях, он восстановил Map Йахбаллаха в его прежних почетных обязанностях, в благородных званиях, монгольские корни которого давали ему право на уважительное отношение к нему (март-июль 1296). Однако на следующий год, разъяренные мусульмане подняли в Мараге новый бунт и опустошили в этом городе резиденцию патриарха и несторианский собор (март 1297). В то же время курдские горцы, подогреваемые сподручными Науруза, осадили цитадель в Арбеле, месте, где скрывались несторианцы. [965]