Рене Груссэ - Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан

Парадокс Чингизханидской истории заключается в том контрасте, который существовал между мудрой, взвешенной и моральной характеристикой Чингиз-хана, который подчинял свое поведение и действия своих подчиненных принципам здравомыслия и солидным образом обоснованного права и грубым поведением народа, только что вышедшего из первобытной дикости. Он стремился подчинить врагов, только прибегая к системе всеобщего террора. Это был народ, для которого жизнь человеческая ничего не стоила, который, ведя кочевой образ жизни, не имел никакого понятия, что представляет собой жизнь оседлого населения, условия городской жизни, занятие сельским хозяйством, словом все то, что не являлось его родной степью. Удивленность современного историка, в сущности, равносильна той, которая возникала у Рашид ад-Дина или составителей Юань ши перед этой почти естественной смесью мудрости или личной воздержанностью предводителя и свирепости в его воспитании, в его наследственных реакциях, в обычаях окружавшей его среды.

Из числа пленников после взятия Пекина или союзников монгольского режима Чингиз-хан выделил киданьского принца Елю Чуцая, который приглянулся ему «своей статной фигурой, великолепной бородкой, мудростью и внушительным тембром голоса». Он назначил его своим советником. Это был удачный выбор, так как Елю Чуцай выпестованный китайской культурой, обладал качествами государственного деятеля. Он, как и уйгурский хранитель печати Тататонга, был тем советником, в котором нуждался новый владыка Азии. В этот период Чингизханиды не были готовы усвоить уроки китайской культуры, непосредственно преподаваемые самими китайцами. И напротив, китаизированный тюрко-монгол, каким был Елю Чуцай, из киданей монгольской расы, смог умело смягчить возникшие трудности усвоения цивилизованной китайской культуры и приобщить к ней Чингизхана, а затем его преемника – Угэдэя, к элементам административного управления и политической деятельности в таком виде, в каком их практиковали оседлые цивилизации.

Цинское царство было отныне ограничено вокруг новой столицы Кайфына, Хунанем и несколькими уездами Шеньси. В 1216 г. монгольский военачальник Самука Багадур [531]отрезал Шеньси от Хунани и захватил укрепленный форт Дунхуан, который доминировал в данной местности над долиной Желтой Реки, но форт потом перешел во владение цинов. Фактически, как мы это увидим, Чингиз-хан был отвлечен военными действиями в Туркестане и уделял недостаточно внимания китайской войне, и цины воспользовались этим, чтобы отобрать добрую часть провинций, за исключением территории Пекина, которая осталась монголам.

Однако прежде чем пойти на Запад, Чингиз-хан доверил военные операции в Китае одному из своих лучших офицеров – Мукули или Мукали, который, возглавив относительно небольшое войско, составившее половину регулярной монгольской армии в количестве 23 000 солдат, как монголов, так и местного происхождения, [532]приложив выдержку и умение, одержал выдающиеся победы и за семь беспрерывных кампаний (1217-1223) вновь вынудил цинов уйти в Хунань. [533]

Начиная с 1217 г., он захватил Тамин на юге Хубея, это было укрепленное место, где когда-то Чингиз-хану было оказано упорное сопротивление. [534]

В 1218 г. он отнял у цинов столицы провинции Шаньси, Тайюань и Пинюан, а в 1220 г. – столицу Шаньдуна – Тзинань. В районе Хунаня на севере Желтой Реки один из его подчиненных офицеров захватил Чанту (1220). В 1221 г. он отнял у цинов несколько городов северного Шеньси, такие как Паонган и Фучеу. В 1222 г. на юге Уэя, древняя столица Шеньси – Чанъан оказалась в его руках. В 1223 г. он отвоевал у цинов важный район Хочона, нынешний Пучео, который цины внезапно захватили, до этого, на юго-западном изгибе Шеньси, в излучине Желтой Реки, когда он, обессилевший, умер. Хочон после его смерти еще раз был взят цинами, настолько в этой перенаселенной стране, ощетинившейся естественными преградами, войны превратились в нескончаемую череду осадных сражений. Добавим, что после таких сражений монголы приспособились к подобного рода военным операциям, широко привлекая как дополнительную силу самих киданей, союзников джурджитов и китайских инженеров. [535]

Вто время как Чингиз-хан начал завоевывать Северный Китай, один из его личных врагов – Кучлуг, сын последнего предводителя найманов, стал хозяином империи Центральной Азии, империи каракитайских гур-ханов.

Нам известна история этого государства, основанного на Или, Чу, Таласе и Кашгарии фамильной ветвью киданей в Северном Китае, известной в истории под именем каракитаев или черных киданей. Это был народ, как мы это тоже знаем, или вернее, аристократия монгольской расы, впитавшей китайскую культуру, наложенной на мусульманские тюркские народы региона. Каракитайские монархи, столица которых находилась в Баласагуне, на верхнем Чу, на западе от Иссык-Куля, и носивших имперский тюркский титул гур-ханов «вселенских ханов», имели в качестве вассалов:

1. На востоке – уйгуров, тюркской народности, исповедовавших буддизм и несторианство, проживавших в стране Бешбалыка (Кучана, Турфана, Карашара и Кучи); [536]

2. На севере – карлуков, другого тюркского народа с нижнего течения реки Или, частично исповедовавших несторианство;

3. На юго-западе – шахов или султанов Хорезма, мусульманских тюрков, историю которых мы вкратце изложили и которые господствовали в Трансоксиане и Восточном Иране. [537]

При гурхане Юэлию Челуку (1178-1211) каракитайская империя пришла в упадок. Этот монарх, который, однако, не был лишен в критические моменты энергии, смелости, но проводивший праздную жизнь и любивший поохотиться, был причиной разложения империи. В 1209 г. Идикут Баурчук, правитель уйгуров, отказался от его сюзеренитета и принял сюзеренитет Чингиз-хана. Представитель гур-хана в Уйгурии, некий Шаукам, который находился в Турфане или Кара-ходже, был казнен. [538]

Чингиз-хан, который видимо постоянно благосклонно относился к уйгурам, пообещал идикуту в жены свою дочь Алъалтун или Алтун-баки. [539]

Весь северо-восток зоны обитания каракитаев перешел, таким образом, в распоряжение монголов. В 1211 году Арслан, повелитель карлуков нижнего Или (со столицей Каялыг) и Бузар, тюркский авантюрист, ставший повелителем Алмалыка (неподалеку от современной Кульджи) на верхнем Или, отказался даже от сюзеренитета каракитаев, чтобы объявить себя вассалом Чингиз-хана, настолько привлекательность единой Монголии сильно подействовала на всех малых тюркских принцев Гоби и Балхаша. Тем не менее, не Чингиз-хан нанес сокрушительный удар каракитаям, а напротив, это осуществил один из личных врагов принца Кучлуга, сын последнего тайяна найманов.