Рене Груссэ - Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан

Получив ответ Гуйюка, Плано Карпини покинул Сира орду 13 ноября и вернулся обратной дорогой по Нижней Волге и резиденцией Батыя, до которой он добрался 9 мая 1247 г. На Запад он вернулся через Киев.

Армянский коннетабль Семпад, которого его брат – царь Армении (Цилиции) Хэтум I в тот же период отправил к Гуйюку (его путешествие длилось с 1247 по 1250 г.), видимо, лучше усвоил, по сравнению с Плано Карпини, те преимущества, которые сулил христианству союз с монголами. Гуйюк оказал ему достойную встречу и вручил ему грамоту, обеспечивавшую царю Хэтуму его покровительство и дружбу. В нашем распоряжении имеется письмо, которое во время путешествия 7 февраля 1248 г. Семпад написал из Самарканда своему зятю – королю Кипра-Генриху I. В нем он отмечает важность несторианского фактора для императорского двора и монгольской империи. Это письмо гласит: «Восточные христиане находятся под покровительством хана, который принял их с большим почетом, предоставил им налоговые льготы и заявил, что он запрещает притеснять их». [643]

Впечатление о суровости, которое Гуйюк произвел на Плано Карпини подтверждает и Рашид ад-Дин. Будучи энергичным, авторитарным, ревностно относящемся к своей власти, считая, что во время правления снисходительного Угэдэя, а затем и по причине регентства своей матери, ослабли государственные рычаги управления, он принял решение восстановить соответственно положение Великого хана и принцев, которое установилось при Чингиз-хане. Он провел расследование по подозрительному поведению старшего дяди Тэмюже Очижина, который замышлял покушение на регентшу и наказал его окружение. Умирая, хан района Или – Ча-гатай (1242) завещал свое наследство своему внуку – Кара Хулаге (сыну Мутужена, который был убит в 1221 г. при осаде Бамиана). Гуйюк, вмешавшийся в качестве верховного правителя в дела этого улуса, назначил на место этого молодого человека, младшего сына Чагатая по имени Иису-Мангу, который был его личным другом (1247). Он послал в Персию верного ему человека Эльджигидая, назначив его верховным комиссаром, который с 1247 по 1251 г. был приставлен или приравнивался командующему Байджу, который находился во главе монгольской армии Могхана. [644]

На Дальнем Востоке Абдурахман, финансовый распорядитель завоеванных китайских провинций был казнен за злоупотребления и заменен Масудом Ялавачем. Кереитский несторианец Чинкай вновь занял место хранителя печати империи в качестве кого и встретился с ним Плано Карпини. Что касается подданных стран, то Гуйюк поделил Грузию между двумя соперничающими претендентами Давидом Лашой, которому достался Картли и Давидом Нарином, сыном царицы Русуданы, которому досталась только Имеретия. В сельджукском султанате Малой Азии (Кония) Гуйюк посадил на трон Килиджа Арслана IV, которого он предпочел его старшему брату Кай-Кавусу II, который правил до тех пор. [645]

В своей решимости устранить растущую независимость, к которой начали прибегать представители других Чингиз-ханидских ветвей, Гуйюк столкнулся со старшим из джучидской ветви – Батыем. В начале 1248 г. между ними сложились напряженные отношения до такой степени, что они начали подготовку к междоусобной борьбе. Избрав поводом желание приблизиться к своему родовому поместью в Имиле, Гуйюк двинулся на запад к Каракоруму. Батый со своей стороны, впрочем, тайно предупрежденный принцессой Соргаткани «главой» клана Толуя, двинулся в Семиречье, дошел до Алакмака в семи днях пути до Каялыга (неподалеку от нынешнего г. Капала), без сомнения, как считает Бартольд, в Алатау между Или и Иссык-Кулем. Столкновение было неотвратимым, когда Гуйюк, раньше времени изможденный злоупотреблением алкоголем и близкими отношениями с женщинами, умер в нескольких днях пути от Бешбалыка, вероятно, по мнению Бар-тольда, в регионе Урунгу. Как считает Пельо, на северо-востоке Бешбалыка (Кучена). [646]

Смерть датируется апрелем 1248 г., а точнее, между 27 марта и 24 апреля, по китайским источникам. [647]

Ему едва исполнилось сорок три года.

Вполне возможно, что эта смерть спасла Европу от грозной опасности. Гуйюк предполагал не только разгромить кипчакского хана, но также, по свидетельству Плано Карпини, подчинить христианский мир. В любом случае, он обращал пристальное внимание на Запад. И напротив, при пришествии к власти клана Толуя, вначале Мунке, а затем в особенности, Хубилая, основным направлением монгольской армии был избран Дальний Восток.

После смерти Гуйюка, его вдова Огуль Каймиш, происхождением из ойратов, как считает D'Oxccon, или из меркитов, поправляет Пельо, вполне разумно справлялась с регентством. [648]

Именно она в 1250 г. приняла в Тарбагатае в регионе Имиля и (Собака принадлежащего наследию династии Угэдэя, посланников Людовика Святого, а точнее, трех доминиканцев – Андрэ де Лон- жюмо, его брата Ги или Гийома и Жана де Каркассона, прибывших через Персию (Таурис) и Талас. Она соблаговолила принять в качестве дани подарки короля Франции и потребовала в письменной форме более четкого принятия решения о подчинении монголам. Посланники короля вернулись к Людовику Святому в Цезарию самое раннее в апреле 1251 г.

Огуль Каймиш хотела бы передать трон одному из принцев по родственной линии Угэдэя, или Ширамону, [649]племяннику Гуйюка, или, что еще предпочтительнее (но он был еще очень молод) – сыну от брака с Гуйюком – Кучу. [650]

Но Батый, который играл теперь основную роль как дуайен Чингизханидского клана, был полон решимости отстранить угэдэидов от власти. Он был заодно с вдовой Толуя – Суаюргактани или Соргактани. Эта принцесса кереитского происхождения (она была племянницей ван-хана Тогрула) и как все кереиты, исповедывала несторианство, и была как умной, так и дипломатичной. [651]

Когда то Гуйюк провел тщательное расследование по злоупотреблениям власти и незаконных присвоений должностных функций, совершенных во вред государству различными Чингизханидскими принцами, и было доказано, что благодаря ей поведение клана Толуя было всегда безукоризненным. [652]

Теперь она считала, что наступил их час. Она сумела убедить Батыя, чтобы Великим ханом был избран один из ее старших сыновей от клана Толуя, а именно, Мунке. [653]

Таким образом, именно Мунке был выбран Батыем и рекомендован на усмотрение курултая, который он созвал в связи с этим в своем лагере в Алакмаке на севере Иссык-Куля, кажется, в 1250 г. Назначение Мунке, впрочем, было решено только уполномоченными представителями династий Джучи и Толуя, так как, по мнению Бартольда, представители династий Угэдэя и Чагатая, или вообще не прибыли на ассамблею, или покинули Алакмак до окончательного решения вопроса. Когда они узнали, что предлагается кандидатура Мунке, они категорически отказались поддержать это и к тому же курултай проходил вдали от святых мест Чингизханидов и многие представители не прибыли на него. Батый принял решение созвать второй курултай в более полном составе в одном из устраивающих всех месте на Ононе или Керулене и пригласил на него представителей династий Угэдэя и Чагатая, но на все предложения, адресованные им, естественно, последовал отрицательный ответ.