Николай Николаев - 100 великих загадок истории Франции

Клод Оскар Моне еще в юности начал писать карикатуры, которые выставлялись за гроши в художественной лавке и при этом пользовались спросом. Знакомство с художником Эженом Буденом открыло Моне настоящую живопись. «Я понял свое предназначение!» – записал в дневнике восхищенный юноша. Он выпросил у отца немного денег и уехал в Париж, где познакомился с богемной жизнью местных художников. Растратив все деньги, девятнадцатилетний Клод нанялся в армию и уехал в Алжир, но вскоре комиссовался по болезни.

Родные отвернулись от Моне, поставив на нем крест. Только тетка не теряла веры в племянника, но и не одобряла его работы. В письме к художнику Аману Готье она жаловалась: «Когда он хочет закончить что-то и сделать картину, все превращается в ужасную мазню, а он любуется этой мазней и находит идиотов, которые поздравляют его!»

В ноябре 1862 г. Моне вернулся в Париж, где стал учиться живописи у Шарля Глейра. Два года спустя, когда под угрозой потери зрения Глейр был вынужден закрыть свою мастерскую, Моне вместе с друзьями Ренуаром и Сислеем стал активно осваивать пленэрную живопись.

В 1865 г. состоялся дебют Моне в Салоне: два его морских пейзажа были выставлены и приняты публикой. Научиться приемам академической живописи и тут же их забыть – такую задачу поставил перед собой Моне. Первой значительной его работой является «Завтрак на траве». К сожалению, картина до нас не дошла – Клод расплатился ею с хозяйкой комнаты в деревушке Шайи, в которой проживал, пока писал картину. Среди самых известных произведений Клода Моне «Лягушатник» (1869), «Бульвар Капуцинок» (1873), серии «Стога», «Тополя» и «Руанский собор», «Белые кувшинки» (1899).

В 1865 г. Моне встретил Камиллу Донсье, которая на ближайшие четырнадцать лет стала его любимой моделью, а в 1870 г. – его первой женой. Она родила художнику двух сыновей, которых Моне также нередко изображал на своих полотнах. В отличие от остальных импрессионистов Моне был счастлив в любви. Его жена Камилла была замечательной спутницей для Моне, и когда 5 сентября 1879 г. она скончалась, для художника наступили самые тяжелые дни жизни, отразившиеся на его картинах мрачной палитрой.

В 1883 г. вместе с другом Ошеде и его женой Алисой Моне купил домик в Живерни и воплотил в жизнь свою давнюю мечту. Главная картина всей его жизни преодолела плоскость полотна: рядом с домом Моне разбил сад и засадил его цветами так, чтобы они образовывали целую композицию. «Сама природа становится картиной, освещаемой внимательным глазом художника. Этот чудесный и гармоничный сад – самый первый эскиз или готовая к работе палитра», – писал о саде Моне Марсель Пруст. Для обустройства «водного сада» – пруда с водяными лилиями, над которыми перекинут изогнутый мостик в японском стиле, художник добился у властей разрешения отвести воды реки Эпт в свое имение. Моне любил писать сад и озеро с плавающими по его глади лилиями.

После смерти Ошеде Моне женится на Алисе – его второй брак так же удачен, как и первый. Однако от живописи он больше не получал удовлетворения: пытаясь добиться совершенства, браковал один эскиз за другим. В конце концов, окончательно отступив от принципов импрессионизма, он пытался написать то, что передать с помощью кисти и красок невозможно. К тому же в последние годы у Моне развивается катаракта обоих глаз – болезнь для художника невыносимая. Он по памяти определял, где какие цвета красок у него лежат. Операция вернула зрение, но восприятие цветов было нарушено. Последние работы Моне лишены яркости красок: все тона на них имеют слегка желтоватый оттенок.

В начале нашего века английский офтальмолог Ричард Мармор научно доказал, что отход Моне от принципов импрессионизма в сторону абстрактной живописи связан с нарушением зрения художника. Мармор изучил, как видят мир пациенты с ослабленным зрением, и соотнес результаты с «размытыми» картинами Моне. Искусственно размытая с помощью компьютерной программы фотография пруда с кувшинками в Живерни совпадает с «Кувшинками» Моне. Но как бы то ни было, говорить, что такое огромное и влиятельное направление живописи, как импрессионизм, возникло исключительно из-за болезни глаз Клода Моне, было бы равнозначно заявлению, что к моменту написания «Черного квадрата» у Малевича закончились все другие краски.

Преступления этого человека потрясли Францию. Судебный процесс происходил в Париже в 1946 г.

Жители улицы Лесюер гневно возмутились, когда облако вонючего дыма опустилось на тихий парижский квартал. Выбежав из домов, они задохнулись от кашля и стали бурно жестикулировать. Дым поднимался из трубы дома, где жила когда-то знаменитая французская актриса Сесиль Сорель.

В конце концов, не выдержав удушающей вони, кто-то позвонил в пожарную команду. Через несколько минут после ее прибытия пришлось вызвать полицию. Пожарные обнаружили груду человеческих костей, горящих в старом медном котле.

Именно так однажды днем в марте 1944 г. было открыто страшное преступление, небывалое в истории французской криминалистики. Оно оставляло далеко позади убийства, совершенные Ландрю, «Синей бородой из Гамбе». Ландрю был казнен на гильотине за убийство десяти женщин. Преступник с улицы Лесюер признался, что прикончил 63 человека. Его действия можно объяснить жаждой наживы, но нельзя исключить и чисто маниакального садизма.

То, что обнаружили в старинном доме № 21, расположенном в одном из наиболее аристократических кварталов Парижа, вблизи от Триумфальной арки, могло вывести из равновесия самого опытного детектива. Человеческие останки находились не только в медном котле. Были найдены не поддающиеся идентификации, разрубленные на части трупы в старой печи и в яме шестиметровой глубины, выкопанной в подвале и наполненной негашеной известью. Эксперты могли определить лишь ориентировочно, что в ней находилось от сорока до пятидесяти трупов. В соседней комнате обнаружили кучу женских туфель и одежды.

На улице Лесюер у дома доктора по имени Смерть

Сообщения о ходе расследования заняли первые страницы всех французских газет, отодвинув и сообщения о войне, и главную тему, обсуждавшуюся всеми французскими патриотами, – уже близкое вторжение войск союзников на европейский континент, во Францию. С самого начала полиция не скрывала, кого разыскивает. Предполагаемым преступником был 47-летний врач Марсель-Андре Анри-Феликс Петио. На улице Лесюер, 21 у него был медицинский кабинет, а второй – меньший – в его квартире, на улице Комартен, 66, рядом с парижской Оперой. В эту квартиру полицейские ворвались через час после зловещего открытия, но было уже поздно. Здесь царил полный разгром. Врач поспешно запаковал чемоданы и сбежал вместе с женой и семнадцатилетним сыном.