Николай Николаев - 100 великих загадок истории Франции

– Но ведь вы же просили другие суда выйти на поиски обломков – почему?

– Что-то не припоминаю, чтобы я просил их об этом.

– И все же в сложившихся обстоятельствах поиски были необходимы – разве не так? А вы даже палец о палец не ударили…

– Я же говорил – мы дали стоп.

– Вы четко видели обломки?

– Настолько, насколько позволяли условия: ведь темень стояла, хоть глаз выколи.

– Вы можете их описать?

– Это было похоже на корпус корабля с плавными обводами, только без надстроек.

– Вы уверены, что это была не подводная лодка?

– Точно сказать не могу.

– Следовательно, это вполне могла быть подводная лодка?

– Ну да, возможно, – признался Киртатас и отвернул голову. А потом прибавил: – Но это вы так решили, а не я.

После слов Киртатаса члены следственной комиссии оторопели – но не от удивления, а скорее от возмущения. Еще бы! Прошло столько времени, а греческий капитан лишь сейчас соизволил признаться, что его судно, «возможно», столкнулось с подводной лодкой, которой, вне всякого сомнения, могла быть только «Ондина».

– Как долго вы пробыли в том месте, где произошло столкновение? – спросили Киртатаса.

– Часа два.

– Почему вы не стали ждать, пока рассветет?

– Почему? Да потому, что после столкновения могло произойти одно из двух: обломки или сразу пошли ко дну, или их унесло слишком далеко – попробуй разгляди. Все, что я мог сделать, так это предупредить по радио другие корабли.

– А что, если это действительно была подводная лодка?

– Повторяю, тогда мне это и в голову не могло прийти.

Поведение Киртатаса изменилось. Он уже не свидетельствовал, а защищался.

В самом деле, теперь против него выдвигались сразу два тяжких обвинения: во-первых, по вине вахтенных, допустивших навигационную ошибку, его судно наскочило на подводную лодку; во-вторых, после столкновения он не предпринял никаких мер, чтобы отыскать следы корабля, потерпевшего крушение по его же вине.

Однако Киртатас все отрицал, причем на редкость упорно, и некоторые члены следственной комиссии уже засомневались – а виновен ли он на самом деле. Сомнения их основывались главным образом на том, что нельзя объяснить причину столкновения одной лишь рассеянностью вахтенных «Екатерины Гуландрис»… И греческого капитана подвергли очередному допросу.

– Каким образом вы столкнулись с обломками?

– Кормовой частью правого борта.

– То есть вы хотите сказать, что наскочили на них кормой?

– Выходит, так.

– С какой стороны ваше судно получило повреждения?

– Со стороны носовой части правого борта.

– Следовательно, по вашим словам, получается, что подводная лодка – если только это действительно была она – шла вам наперерез?

– Вот именно. И это еще раз доказывает, что мы столкнулись не с «Ондиной».

– Что вы хотите этим сказать?

– А то, что французская подводная лодка, тем более военная, навряд ли могла совершить такую ошибку при маневрировании.

– Но ведь лодка могла вас просто не заметить?

– Исключено. У нас на борту горели все ходовые огни.

Киртатас говорил уже более уверенно. Конечно, он догадывался, что члены следственной комиссии считают его виновным. К тому же ни для кого не было секретом, что греческие моряки систематически нарушают международные правила судоходства…

Однако, если вопрос об истинном виновнике столкновения так и остался невыясненным, участь «Ондины» не вызывала никаких сомнений: жестокая, бесспорная правда заключалась в том, что обломки лодки навсегда исчезли в бездонных глубинах Атлантического океана, откуда их уже вряд ли удастся извлечь.

В начале Второй мировой войны французский пассажирский лайнер «Нормандия» нашел убежище в порту Нью-Йорка и вскоре был конфискован американским правительством. После трагедии в Пёрл-Харборе командование ВМФ США очень нуждалось в больших транспортах для перевозки войск. «Нормандию» решили переделать в военное транспортное судно, а заодно сменили и его имя – корабль стал называться «Лафайет». В феврале 1942 г. работы по его переоборудованию вступили в завершающую фазу и судно должно было выйти в море, но случилось непредвиденное…

Днем 9 февраля на судне начался пожар. Огонь возник в огромном центральном салоне, где устанавливались койки для американских солдат и находились сваленные в беспорядке спасательные пояса, и стал быстро распространяться по всему судну. Сбить пламя не удавалось. Судно начало крениться на левый борт, и к полуночи крен достиг 40 градусов. А 10 февраля в 2 часа 39 минут потоки воды хлынули во внутренние помещения и корабль лег на бок прямо у причала. Входивший в первую тройку самых крупных и быстроходных судов мира, способный принять на борт целую стрелковую дивизию с полным вооружением, корабль в самый разгар войны, когда американское военное командование испытывало огромную нужду в войсковых транспортах, был выведен из строя.

Гибель «Нормандии»

Нелепая гибель «Нормандии» по-прежнему таит немало загадок и продолжает привлекать к себе внимание историков и специалистов. Причина пожара до сих пор не выяснена, но некоторые факты указывают на диверсию немецких агентов или… американских гангстеров!

С того момента, когда 29 октября 1932 г. лайнер «Нормандия» был спущен на воду, европейская пресса не переставала поражать воображение читателей великолепными характеристиками этого корабля. В свой первый трансатлантический рейс по маршруту Гавр – Нью-Йорк «Нормандия» вышла 29 мая 1935 г. и сразу завоевала знаменитый приз скорости «Голубая лента Атлантики», совершив переход из Европы в Америку за четверо суток 3 часа и 14 минут.

«Нормандия», построенная на верфях компании Пиньо в Сен-Назере, считается гордостью французского судостроения 1930-х гг. Однако французской была только шикарная внутренняя отделка. Основная заслуга в появлении на свет столь выдающегося судна принадлежит русским эмигрантам, инженерам-кораблестроителям.

По всем своим выдающимся качествам «Нормандия» стала в предвоенные годы воплощением национального престижа Франции.

1 сентября 1939 г. «Нормандия» должна была выйти из Нью-Йорка в Гавр. Но выход в море не состоялся: 30 августа по приказу президента Франклина Рузвельта в портах США были задержаны и подвергнуты тщательному досмотру немецкие, французские и даже английские суда.

Позднее стал ясен смысл этой акции. Намереваясь официально сохранять нейтралитет, правительство США тайно поддерживало Великобританию и Францию и в преддверии грядущих событий под всякими предлогами задерживало в нью-йоркском порту немецкий лайнер «Бремен» до подхода британских боевых кораблей. И когда 31 августа «Бремен» все же вышел в море, за ним сразу устремился в погоню крейсер королевского флота «Бервик». А на следующий день Германия напала на Польшу и началась Вторая мировая война.