Неизвестен Автор - Особое задание (сборник)

- Должен вам сказать, товарищи, - задумчиво проговорил Феликс Эдмундович, - что за время своей работы в ВЧК - ОГПУ я не встречал более сильного оперативного работника, чем Вячеслав Рудольфович. Он с первых сигналов, поступивших к нему в руки, может сразу сказать, есть ли тут действительно что-либо серьезное, или нам не стоит заниматься этим делом...

20 июля 1926 года на боевом посту скончался Ф. Э. Дзержинский. Председателем ОГПУ был назначен Вячеслав Рудольфович Менжинский.

Возглавляя многие годы органы ОГПУ, В. Р. Менжинский стремился сохранить и развить стиль работы ВЧК, сложившийся при Дзержинском.

Главным источником силы органов государственной безопасности В. Р. Менжинский, как и Ф. Э. Дзержинский, считал руководство партии и связь с народом. Вся работа Объединенного государственного политического управления, как и Всероссийской чрезвычайной комиссии, строилась на точном исполнении директив и указаний партии.

Деятельность органов государственной безопасности, по выражению Менжинского, требовала беззаветной преданности партии. Он не раз напоминал сотрудникам ОГПУ о незабываемом выступлении Владимира Ильича Ленина на VII Всероссийском съезде Советов. Владимир Ильич Ленин говорил: "...когда среди буржуазных элементов организуются заговоры и когда в критический момент удается эти заговоры открыть, то - что же, они открываются совершенно случайно? Нет, не случайно. Они потому открываются, что заговорщикам приходится жить среди масс, потому, что им в своих заговорах нельзя обойтись без рабочих и крестьян, а тут они в конце концов всегда натыкаются на людей, которые идут в... ЧК и говорят: "А тамто собрались эксплуататоры" [Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 418].

Мне пришлось быть свидетелем того, как Вячеслав Рудольфович Менжинский сумел доказать на деле, насколько важна для чекистов связь с широкими массами трудящихся.

В июле 1927 года два белогвардейских террориста нелегально проникли на советскую территорию для совершения террористического акта против руководителей Советского правительства. Не достигнув цели, они бросили бомбу в общежитие ОГПУ, не причинив серьезного ущерба. В. Р. Менжинский распорядился немедленно поставить на ноги все силы ОГПУ и во что бы то ни стало задержать террористов. Были посланы телеграммы с приметами террористов и просьбами привлечь к их поимке широкие слои населения тех районов, куда, по имеющимся данным, направились преступники. Некоторые из работников ОГПУ возражали против этого. Они говорили, что, действуя таким образом, мы расшифруем оперативные планы по поимке террористов. Но Менжинский настоял на своем.

Вскоре стали поступать известия. На дороге Ельшино - Смоленск неизвестный на просьбу милиционера предъявить документы выхватил браунинг, ранил его и скрылся. Работавшие невдалеке крестьяне организовали погоню. К крестьянам присоединились красноармейцы и работники ОГПУ. В десяти километрах от Смоленска неизвестный был в перестрелке убит. У него обнаружили наган, парабеллум, топографические карты, английскую гранату и дневник. Убитый оказался разыскиваемым террористом. Через два дня недалеко от Витебска крестьяне сообщили работникам ОГПУ о другом террористе. В перестрелке он был убит. Так, с помощью населения были ликвидированы опасные враги.

Самоотверженное участие местных жителей в обезвреживании преступников было отмечено Менжинским в специальном приказе, опубликованном в печати.

Строгое соблюдение и умножение славных чекистских традиций, выработанных при Ф. Э. Дзержинском, имело большое значение. Именно благодаря этому органы ОГПУ, руководимые В. Р. Менжинским, обеспечили безопасность Советского государства в период индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства.

Свидетельством неусыпной бдительности органов ОГПУ является раскрытие и ликвидация в 1926 - 1933 годах ряда опасных контрреволюционных очагов. В это время были ликвидированы: террористическая группа колчаковских офицеров, готовившая по заданию английского разведчика Уэйта взрыв в Кремле и в Большом театре; группа диверсантов, совершившая взрыв в Деловом клубе в Ленинграде; вредительство в угольном бассейне ("шахтинское дело"), в промышленности ("Промпартия"), в советском государственном аппарате ("ЦК РСДРП меньшевиков"), в сельскохозяйственных учреждениях ("Трудовая крестьянская партия") и многие другие.

В чем же был секрет прозорливости председателя ОГПУ? В его прекрасной осведомленности о настроениях, думах и чаяниях самых различных слоев населения, в его умении тщательно сопоставлять и анализировать факты, отбрасывая ненужную шелуху, добираясь до сути дела.

Припоминается такой случай. Мне, в тот период начальнику Особого отдела Северо-Кавказского военного округа и начальнику погранохраны и внутренних войск ОГПУ округа, пришлось докладывать на коллегии ОГПУ о вскрытой нами контрреволюционной группе курсантов в военной школе среднего комсостава. Эта группа была сколочена замаскированным белогвардейцем, пробравшимся на должность преподавателя. Группа занималась разложением и деморализацией будущих красных командиров. Члены коллегии согласились с докладом и в своих выступлениях поддержали меня. Вячеслав Рудольфович внимательно слушал доклад и выступления членов коллегии. Наконец он взял слово.

- Нельзя всех мерить на один аршин, - строго сказал он. - Что же, по-вашему, рядовые члены группы, многие из которых просто отсталые в идейном отношении люди и к тому же представители национальных меньшинств, заслуживают такого же наказания, как их главарь, убежденный враг Советской власти? Нет, ленинский Центральный Комитет нашей партии нас учит другому. Нужен вдумчивый, дифференцированный подход. Одних можно и нужно перевоспитывать, других - строго карать.

Мне не раз приходилось разговаривать с Вячеславом Рудольфовичем о делах ВЧК - ОГПУ, о наших чекистах.

Вячеслав Рудольфович всегда хотел услышать от меня как можно больше фактов из повседневной практической работы рядовых чекистов, он очень интересовался жизнью, образом мыслей людей, стоящих на страже государственной безопасности.

Помню, какое большое впечатление произвел на Вячеслава Рудольфовича мой рассказ о случае на польской границе в 1922 году. Я сопровождал на границу товарищей М. И. Калинина и Г. И. Петровского. Было это зимой.

Вдоль границы шагал наш боец - пограничник в стареньком шлеме, неважной шинели, подбитой "рыбьим мехом", в обмотках. А по ту сторону прохаживался польский жолнеж в тулупе, шапке, добротных валенках. Михаил Иванович Калинин подошел к нашему бойцу и спросил:

- А что, не завидуешь ли ему?

- Нет, - ответил пограничник и улыбнулся Михаилу Ивановичу. - У него все чужое, а у меня хоть и старенькое, зато свое, советское.