Неизвестен Автор - Особое задание (сборник)

- Попробую...

В ОДНОЙ КАМЕРЕ С ВРАГОМ

На другой день вечером в камеру генерала Сильвы был посажен офицер по особым поручениям при штабе генерала Франко Луис Касас. Увидев генерала, который был в походной военной форме, Он вытянулся и отрапортовал:

- Генерал! Майор при штабе генерала Франко Луис Касас при исполнении служебных обязанностей был захвачен в плен.

Сильва безразлично посмотрел на Касаса и молча продолжал сидеть на койке.

- Эти варвары, - продолжал Касас, - не умеют обращаться с пленными офицерами! Первый вопрос, который они мне задали: почему я воюю против испанского народа? Затем они начали мне объяснять, что только они являются истинными защитниками Испании и что национальная испанская армия продажная армия. Я потребовал, чтобы они с уважением относились к офицеру этой армии и не делали подобных заявлений. После этого начался допрос. Эти потерявшие разум холопы хотели, чтобы я рассказал им все, что знаю о нашей армии. После того как я наотрез отказался отвечать на их дурацкие вопросы, они прекратили допрос, нагло заявив: "Одумайтесь, майор, вы играете с вашей жизнью". Подлецы!

Сильва внимательно посмотрел на Касаса.

- Скажите, майор, какое настроение в главной ставке?

- Генерал, вы меня извините, но на этот вопрос я не могу ответить.

- А как вы попали в плен?

- Дурацкий случай, генерал. Я ехал в ставку генерала Сильвы. На участке дороги, которая проходила близко к позициям врага, у моей машины вышел из строя бензонасос. Пока шофер возился с ним, к нам подошла группа крестьян. Узнав, что мы из армии Франко, они неожиданно напали на нас, разоружили и связали. Я в штабе генерала Франко недавно, да и на настоящей войне впервые. Я представлял себе встречу с врагом в открытом, честном бою, а тут какие-то дикие приемы.

Сильва внимательно посмотрел на Касаса. Ему, видно, нравилось открытое, смелое, мужественное лицо молодого офицера.

- Вы еще молоды, и поэтому вам многое не ясно, - сказал Сильва. - На войне есть один непреложный закон - убивать как можно больше, используя для этого любые средства, особенно в такой войне, которую мы ведем теперь... А вы знаете генерала Педро де Сильву? - спросил он неожиданно и пристально посмотрел на Касаса.

- Нет, генерал, не имел чести лично видеть этого храброго человека. В верховной ставке считают его наиболее способным генералом, которому удалось из плохой дивизии сделать в короткое время боеспособное воинское соединение. Вначале его обвиняли в либерализме по отношению к неустойчивым офицерам и солдатам. Однако после соответствующего приказа он навел порядок.

Сильва хорошо помнил этот приказ. Действуя в соответствии с ним, он расстрелял двадцать солдат за моральную неустойчивость.

- Какое указание вы везли в ставку генерала Сильвы?

- На этот вопрос я не могу ответить вам, генерал.

Прошу извинить меня.

Сильва прошелся несколько раз по камере, а затем подошел к Касасу.

- Вы, молодой человек, правильно делаете, что с недоверием относитесь к моей военной форме. Опыт с крестьянами пошел вам на пользу. Но я хочу, чтобы ваша совесть была чиста. Я - генерал Педро де Сильва! Вы можете передать мне (указание верховной ставки. Но если это снова требование держаться и ждать подкреплений, то я не смог бы его выполнить.

Касас с удивлением посмотрел на Сильву и, став в положение "смирно", сказал:

- Генерал, прошу еще раз извинить меня. Я действительно не хотел оказаться непредусмотрительным второй раз. Да, генерал! Ставка снова просила вас держаться.

Подкрепление подойдет к вам в течение ближайших дней.

- Это невозможно, даже если бы я сам, был с моей дивизией. Это тем более невозможно теперь. Я держал фронт чудом. Если бы враг знал, насколько моя дивизия деморализована, то он немедленно начал бы атаковать ее и с большой легкостью добился успеха. Я послал генералу Франко донесение, в котором требовал немедленного перевода дивизии в тыл и замены ее новыми частями.

Если это не будет сделано в течение двух ближайших дней, катастрофа неминуема. Если вы когда-нибудь окажетесь на свободе, передайте генералу Франко, что я честно сражался и честно вел себя в плену...

После разгрома дивизии генерала Сильвы Миронов понастоящему оценил слова Петрова о Бодрове. Он даже считал теперь, что Михаил Матвеевич слишком скромно охарактеризовал его деятельность и его способности. Бодров для Миронова стал непререкаемым авторитетом. У самого Миронова настроение стало лучше, и он мог теперь, смотреть без всякого смущения в лицо своим товарищам, которые были на передовой линии. Он тоже сделал свой вклад в защиту Испанской республики. Жаль, нельзя об этом рассказать! Ну, это в конце концов неважно. Об этом знают Бодров и Петров.

Большая группа бойцов, участвовавших в операции против дивизии Сильвы, получила награды. Был награжден и Миронов, об этом ему сообщил Петров.

Миронов в веселом настроении поднимался на второй этаж.

- Заходите, Борис Иванович, и закройте дверь поплотнее. Сегодня у нас разговор будет большой. Вы свою роль в камере Сильвы сыграли отлично. Теперь пора переходить к игре более крупного масштаба. Я имею полномочия из Москвы предложить вам новое поручение...

Л. Попов, Е. Альперин.

ДИНАСТИЯ АРТЕМОВЫХ

Сели вам придется побывать в Москве, выкройте час-другой времени и найдите Большую Бронную. Там в Музее пограничных войск среди множества документов и реликвий боевой славы вы обнаружите небольшую, поблекшую от времени фотографию. На ней вы увидите пожилого худощавого железнодорожника с мальчиком. Это отец и сын Артемовы.

В тридцатых годах о волнующей истории большой и славной семьи путевого обходчика говорилось много. Слава о ее подвигах распространилась по всей округе.

ГЛАВА СЕМЬИ

Последний километр советской железной дороги. Под высокими соснами стоит маленький кирпичный домик.

Гудят телефонные провода.

По железнодорожной колее неторопливо, со свернутыми в трубочки сигнальными флажками, чуть ссутулившись, шагает путеец, человек среднего роста. Он только что обошел свой участок, включая и станцию Кривин, и возвращается домой.

Каждый метр насыпи, каждая шпала и стык между рельсами отлично знакомы Алексею Васильевичу. Тысячи раз и днем, и ночью, и в слякоть, и в снежную вьюгу ему приходилось обходить участок за долгие годы работы.

И полюбил человек свою профессию так, словно всей душой в нее вселился. Скромный, порой незаметный труд путевого обходчика и честное служение Родине превратились для Алексея Васильевича в источник радости, в цель его беспокойной и, если хотите, насыщенной романтикой жизни.

Вот он открывает дверь маленького домика будки, и навстречу ему, обгоняя друг друга, весело устремляются его дети - мал мала меньше. Их пятеро, и каждому невтерпеж поделиться с отцом своей новостью: либо хорошей оценкой, полученной в школе, либо удачно сконструированным змеем, поднявшимся выше старой высокой сосны, либо даже каким-нибудь важным секретом, о котором можно рассказать только бате.