Джеймс Миченер - Гавайи Миссионеры

Мои обожаемые милые детки! Вы всегда должны думать обо мне как о своей матери. До вас белые люди присылали нам только моряков, торговцев или просто неудачников, от кото рых ничего хорошего мы не получили. Никогда раньше не приезжали сюда женщины. Но вот теперь появились вы, и по этому мы можем смело сделать вывод о том, что американцы, наконец-то, стали добры к нам.

Алии Нуи, самая священная женщина островов, существо, от которого изливалась мана на Мауи, великодушно ждала, пока сын донесет до приезжих смысл ее слов, и пока женщины, в свою очередь, не проявят свою признательность по поводу этого приветствия. Она снова прошла вдоль их ряда, потерлась носом с каждой из жен миссионеров, повторяя при этом:

-Ты - моя дочь.

Затем, переполненная эмоциями от встречи с миссионерами и уставшая от напряжения, которое ей пришлось пережить за время подъема на борт "Фетиды", Малама понемногу успокоилась. На ее луноликом лице явно читалось удовольствие и покой, и женщина постепенно начала расстегивать талу, обернутую вокруг ее огромного тела. Передав концы ткани слугам, она велела им расходиться в разные стороны, а сама принялась вращаться, наподобие волчка, пока не осталась обнаженной, если не считать ожерелья из волос, на котором висел грандиозный китовый зуб. С удовольствием почесав свое тело и издав вздох облегчения, она подала знак слугам, что желает прилечь, и местом для отдыха снова выбрала парусиновую люльку. Но когда она растянулась на животе, миссионеры с ужасом обнаружили, что во всю длину ее левой ноги красовалась татуировка. Темно-лиловыми буквами было выведено: "Тамехаме-ха король умер в ".

Неужели это тоже работа русских? - изумился капитан Джандерс.

Скорее всего, - хмыкнул Кеоки, а затем спросил мать относительно такой памятной надписи, и она вывернула шею, чтобы изучить непонятные буквы. Затем на глазах женщины снова появились слезы, и Кеоки пояснил: - Она была девят надцатой женой великого Камехамехи.

Иеруша возмутилась:

Да чем же это лучше любовницы или наложницы?

Гораздо лучше, - продолжал свои объяснения Кеоки. - В последние годы жизни короля Малама была у него любимой женой. Ну, разумеется, так как она Алии Нуи, у нее были и дру гие мужья.

Ты хочешь сказать, что она была замужем за твоим от цом в то же самое время? - подозрительно спросил Эбнер.

Разумеется! - как ни в чем не бывало, подтвердил Кео ки. - Камехамеха сам согласился на это, поскольку мой отец - ее младший брат, и от их брака зависело многое.

-Обрызгайте водой ту несчастную женщину! - закричал капитан Джандерс, поскольку одна из жен миссионеров, не выдержав вида нагой Маламы и сложностей местных семей ных традиций, потеряла сознание и рухнула на палубу.

Кеоки, поняв причину обморока, подошел к матери и тихим шепотом объяснил, что ей следует одеться, поскольку американцы не любят вида человеческого тела. Огромная Малама, удобно расположившаяся на парусине, охотно согласилась выполнить эту просьбу, но добавила с энтузиазмом в голосе:

Скажи им, что впредь я буду носить такую же одежду, как и они. Однако прежде чем Кеоки успел перевести ее слова, Малама попросила капитана Джандерса принести огонь. Когда на палубу была доставлена жаровня, Алии Нуи демонстративно сожгла всю тапу, в которой явилась на ко рабль, и когда догорел последний кусочек ткани, она торжест венно заявила: - Теперь я буду одеваться так же, как эти но вые женщины.

Кто же сумеет сшить вам платье? - поинтересовался Эбнер.

Малама властно указала на Иерушу и Аманду и просто произнесла:

Ты и ты.

Скажи, что ты будешь очень счастлива сделать это, - быстро зашептал Эбнер на ухо Иеруше.

Обе жены священников поклонились и сказали:

Мы сошьем вам платье, Малама, но у нас, наверное, не найдется столько ткани, потому что вы очень большая жен щина.

Не серди ее! - предупредил Эбнер, но быстрый ум Мала мы сразу же ухватил все нюансы, заставшие Иерушу врас плох, и она рассмеялась:

Даже если сложить все ваши крохотные платья, - и она провела рукой вдоль ряда миссионерских жен, - мне и тогда бы не хватило ткани. - После этого она подала сигнал своим слугам, и из каноэ были принесены свертки. Когда их начали разворачивать, перед глазами изумленных женщин предста ли самые лучшие китайские ткани всевозможных цветов. Ос тановившись на ярко-красном и темно-голубом материалах, Малама указала пальцем на незамысловатое домашнее пла тье, в которое была одета Аманда Уиппл, и спокойно объяви ла: - Когда я вернусь на берег, у меня будет точно такое же.

Отдав распоряжения, Малама заснула, а слуги с опахалами, украшенными перьями, отгоняли мух от ее обнаженного тела. Когда она проснулась, капитан Джандерс поинтересовался, не угодно ли Маламе будет откушать еды с корабля, но та высокомерно отказалась, и вместо этого велела поднять с каноэ свои продукты в больших сосудах из бутылочных тыкв. И пока жены миссионеров корпели над изготовлением платья, размерами больше напоминавшего палатку, Малама, удобно устроившись на парусине, вкушала огромные количества жареной свинины, хлебного дерева, печеного мяса собак, рыбы и запивала это все напитком "пои". Время от времени она давала себе отдохнуть, и тогда слуги постукивали по ее животу, производя своеобразный массаж по старинному обычаю, чтобы Малама могла еще поесть. В эти минуты гигантская женщина довольно похрюкивала, в то время как пища укладывалась поудобнее в ее громадной утробе.

- Алии Нуи надо много есть, - с гордостью пояснил Кеоки. - Она принимает пищу пять или шесть раз в день, чтобы простые люди издалека могли понять, что Малама - великая женщина.

До самого вечера трудились женщины над платьем, а их мужья молились о том, чтобы Малама благосклонно их приняла и разрешила миссии работать в Лахайне. Но, наверное, с неменьшим энтузиазмом молились моряки: они с нетерпением ждали того момента, когда и все миссионеры, и эта толстуха, наконец, покинут "Фетиду", чтобы на борт с берега смогли приплыть заждавшиеся девицы и заняться своим привычным делом.

* * *

На следующее утро в десять часов огромное красно-голу бое платье было готово, и Малама приняла его, не удосужив шись даже поблагодарить женщин. Она жила в том мире, где все, кроме, разумеется, ее самой, являлись слугами. Платье надевали аккуратно, как прилаживают навес над торговой лавкой в Новой Англии. Затем длинные темные волосы Ма ламы выпустили наружу, и они тяжелым водопадом легли на ее спину. Женщины ловко застегнули пуговицы, подпра вили пару стежков у талии, и великая Алии Нуи подпрыгну ла несколько раз, чтобы поудобней разместить свое тело в

столь непривычном наряде. Затем она широко улыбнулась и, обратившись к сыну, произнесла: